— Дрюпин, — тут же ответил Дрюпин.
Сирень чуть не икнула — так быстро Дрюпин проявил лучшие черты своего характера.
— Дрюпин… — Гость вытащил из за голенища длинный острый кинжал и принялся картинно чистить ногти. — Дрю–пин–Дрюпин…
Он выковыривал из под ногтей грязь, изучал ее с пристрастием.
— Дрюпин — славное имя, — заключил он наконец. — А я думал, ты Влипердиус какой — влип по самые наколенники.
— Сам Влипердиус, — сказал Клык и добавил: — Паршивый.
— Милая у вас тут компания образовалась, — гость окинул всех взглядом. — Калеки, сумасшедшие, маргиналы. Просто пир альтернативной генетики.
Незнакомец рассмеялся собственной шутке.
— Ладно, Дрюпин, не обижайся, ты мне нравишься.
Сирень подумала, чем бы его огорчить. Этого. А под рукой ничего. А ведь…
— Я, погляжу, вы ни на что не способны, — гость достал большой кружевной платок и принялся в него сморкаться. — Вас заливает бетоном, а вы сидите, свесив лапки…
— А что мы могли? — перебил Дрюпин. — Тут безвыходное положение! Коридор затянуло переборками, не выбраться… А я предсказывал, что может затопить!
— Безвыходных положений не бывает, — сказал незнакомец назидательно. — Бывают трудности. Бывают неприятности. Бывает, что тебя убивают. Одним словом, дела житейские.
А вы, как я погляжу, деморализованы и раздавлены, креветки и коловратки.
— Сам раздавленный, — огрызнулся Клык.
Незнакомец поглядел на Клыка пристально, но обижаться не стал, только улыбнулся. Сирень подумала, что она видела уже где то эту улыбку, кривую ухмылку, такую, с прищуром, точно видела.
— Не будем вникать в философские прения, я все равно вас одолею, — сказал гость. — Перейдем к насущности. Бетон прибывает, и где то часа через полтора вы все захлебнетесь. Поверьте, умирать в жидком бетоне — не лучшее развлечение на вечер, я то знаю.
Дрюпин поглядел на Сирень.
Сирень ждала. Гость явно хотел им что то предложить. Сирень даже знала что. Спасение. Жизнь. Радость. Солнце. Чайные клиперы, несущиеся через Атлантику. Будущее. Прошлое. Все, что захочешь.
И даже больше.
Надо только…
Ему ведь что то нужно, думала Сирень. Просто так он ведь их спасать не собирался, Сирень в этом была уверена практически абсолютно.
— Я давно за вами наблюдаю, — сказал гость. — И вы мне симпатичны. Очень симпатичны. Толковые ребята…
Незнакомец с некоторым сомнением поглядел на Клавдию, та насторожилась.
— Одним словом, я предлагаю вам спасение, — гость указал пальцем в потолок. — Эвакуацию.
— Куда это? — тут же спросил Клык.
— Какая тебе разница? — усмехнулся гость. — Достаточно того, что там с потолка не льется бетон. Или этого мало?
Клык со скрежетом пожал плечами.
— Не переживайте, — успокоил гость. — Из одной западни в другую я не собираюсь вас перетаскивать. Там, куда мы отправимся, довольно хорошо. Во всяком случае, лучше, чем здесь. Правда, немного холодно… Но зато есть еда. И вообще…
Он покрутил ножом в воздухе.
— И вообще, это место, где сбываются мечты.
— Тогда я согласен, — сказал Клык. — Я вам так намечтаю, вздрогнете.
— А что за мечты то? — спросила Клавдия.
— Ну… Не знаю, как будет конкретно с вами… — гость почесал подбородок. — Прецедентов не было… В крайнем случае я высажу вас где нибудь в Конотопе…
— Я в Сызрани родилась, — объявила Клава.
— Сызрань еще лучше. Вы окажетесь в Сызрани, и там немедленно сбудутся все ваши мечты. Обещаю.
Клавдия кивнула.
Место, где сбываются мечты, усмехнулась про себя Сирень. Ага.
— А что взамен? — поинтересовался Дрюпин. — Что тебе от нас то нужно?
Гость рассмеялся. Смеялся он так искренне и заливисто, что Сирень позавидовала — она вот так смеяться не умела. Так беззаботно. Наверное, чтобы так смеяться, нужно прожить необычную жизнь. Страшную.
— Повеселил, — гость утер слезы. — Нет, честное слово, повеселил. Что мне от вас надо?
Он посмотрел на каждого.
— Что мне от вас надо… В сущности, ничего. Вы мне ничего не можете предложить, у меня и так есть почти все. Так что…
Гость помотал головой.
— Так что ничего мне от вас не надо.
Бетон прибывал. Он залил комнату уже до дивана. Совсем немного осталось, подумала Сирень. То есть недолго.
— Знаете, мои казематные друзья, иногда хочется совершить что нибудь доброе и бескорыстное… Что может хотеться человеку, у которого и так все есть?
Незнакомец поднялся со стула, сунул руку в правый карман комбинезона.
— Не здесь, — ухмыльнулся он. — С годами становишься забывчивым…
Он ухмыльнулся и послал Сирени бессовестный воздушный поцелуй. И тут же принялся копаться в другом кармане, достал горсть чего то сверкающего, и Сирень вдруг поняла, что это бриллианты. Крупные, наверное, размером с кедровый орех каждый. Незнакомец разжал ладонь, и бриллианты потекли вниз. Они падали на его наколенник, отскакивали, распрыгивались и увязали в бетоне, и это опять было красиво.
— Вот так примерно, — незнакомец стряхнул с ладони алмазы. — Вот так. Одним словом, я приглашаю вас в небольшое путешествие в счастье. Или вам нравится это место?
— Мне нет, — тут же ответил Дрюпин. — Очень не нравится. В этом месте есть что то… нехорошее.
— Ты совершенно прав, мой верный Дрюпин, ты совершенно прав, — незнакомец отряхнул ладони. — Место паршивое. Просто очень паршивое. Я то знаю.
Сирень заметила, как дрогнули у него губы, немного дрогнули, самую чуть.
— Это самое паршивое место в мире… Если ковырнуть поглубже здешние стены, то они потекут кровью. Анаконды–Анаконды — это далеко не самое страшное…
Он плюнул в бетон.
— О, мои новые друзья, здесь творились вещи гораздо более ужасные… Впрочем, воспоминаниям предадимся потом. А это место — конечно, самое поганое, — повторил он. — И самое великое. Но мне не жаль, что его больше не будет. Я, знаете ли, не сентиментален. Ностальгия — удел неудачников…
— А ты болтлив, — перебила Сирень.
— Это годы. Возраст. Совсем недавно я был совсем другим — бестрепетным и неудержимым, и верил в идеалы. Теперь я совсем другой. Я даже зубы чищу раз в три недели…
Бамц! Вышибло решетку вентиляции, бетон разбрызгался по комнате, незнакомцу попало на голову, стекло по лицу.
— Что за дрянь… — он поморщился. — Обычное ванхолловское скотство, не мог, собака, сделать вкусный бетон… Вообще, это зверское варварство, должен вам доложить, топить людей в невкусном бетоне. Мы будем топить во вкусном бетоне, клянусь Тутанхамоном.
