- Ваша милость! - прокричал он. - Не гневайтесь, сэр Норберт велел сообщить немедленно…
В комнате повеяло холодом. Я спросил внезапно охрипшим голосом:
- Что стряслось?
- Два лорда, граф Арлинг и барон Кристофер де Марк, развязали ожесточенную войну. Только что произошло сражение на Мертвом поле!… Лорд Арлинг собирает вассалов, лорд Кристофер велел собрать своих сторонников и всю родню, грядут новые битвы!
Потолок обрушился на меня, я ощутил себя раздавленным, как жаба под сапогом. Рыцари смотрели молча, я главный, принимаю решения я, хотя никогда в жизни мне не хотелось так страстно, чтобы кто-то решал такое за меня.
Неужели сейчас все, так тщательно создаваемой мной, рухнет? В животе болезненно заныло.
- Это где? - переспросил я тупо. - Граф Арлинг… он же совсем близко от этих мест?
- Да, - выпалил гонец преданно.
- А барон Кристофер?
- Тоже, - сообщил гонец. - Они почти соседи.
Все смотрели все так же серьезно и молча, а я чувствовал редкую беспомощность. Только что доказал вроде бы свою силу, поверг и сокрушил последних, воцарился, воссел в кресло… даже на трон гроссграфа, осталась только пустяковая инаугурация, даже сумел оглядеть всех отечески суровым взглядом, долго тренировался, и все вроде бы поняли, что в Армландию пришел новый сильный волк…
Я совладал с комом в горле и прохрипел:
- Это неслыханно… Я, как и все вы, не знаю, как такое могло произойти. Могу заверить разве, что оба зачинщика междоусобицы будут наказаны сурово и жестоко. Я выступаю туда немедленно.
Макс вскочил первым:
- Я пойду собирать свой отряд?
- Действуйте, - ответил я.
Рыцари вскакивали, в руках заблестели мечи, а когда их вскинули над головой, показалось, что вспыхнули сотни длинных узких свечей: огни светильников отражаются и переламываются в полированных клинках, грозный отсвет пал на взволнованные лица.
- Мы все пойдем!
- Хорошо, - сказал я коротко. - Мы настоящие борцы за мир и гуманизм в Армландии, так что не оставим камня на камне от замков нарушителей закона!
Господи, мелькнула мысль, да они же радуются, просто ликуют, что их выдернули прямо из-за стола! Это же для баллады: только сели пировать, как зов боевой трубы, крики, звон железа, кто-то напал, мечи в руки и вперед…
Оседлав коней, моментально сформировали ударную группу из лучших рыцарей, никто не захотел остаться в стороне от приключения, накинули на коней цветные попоны, сами оделись ярко и красочно, помчались, покачивая роскошными плюмажами и перьями на шлемах.
Зеленая долина, по которой без всякой видимой причины змеится незарастающая дорога… спрямить, мелькнула мысль… раскрылась во всей красе, похожая на прекраснейшую из картин Рубенса или Тициана, где залитые солнцем прекрасные деревья с живописно покрученными ветвями, лужайки, цветущие кустарники… а рядом отвесный обрыв с угольно-черной пропастью, на далеком дне зловеще пламенеют багровые россыпи злого огня, вскипает лава и доносится грозный гул.
Господи, мелькнула устрашенная мысль, когда же эти раны войны затянутся! Или умели наносить незаживающие?… Хуже всего, земляная рана как будто расширяется. Вряд ли деревья стали бы вот так сами свешивать корни в бездну, откуда губительный жар…
Разведчики унеслись далеко вперед - нужно сообщить Норберту, что помощь ведет лично гроссграф всей Армландии, а мы под тяжелый грохот копыт двигались медленно и неумолимо, как ледниковый период.
Лица соратников суровы и решительны. Готовность к скорому сражению делает их значительными, выдувает и уносит мелочность, сейчас каждого можно высекать в мраморе…
Макс взял троих и тоже унесся вперед. Я смотрел с завистью, на своем Зайчике мог бы и не так еще, но положение обязывает, и так слишком часто отрываюсь от простого рыцарского народа.
Рядом со мной сэр Растер и барон Альбрехт. Растер сияет, впереди приключения, а он все еще мальчишка, несмотря на возраст, Альбрехт поглядывает сочувствующе, но помалкивает.
На опушке леса раздавался сухой костяной треск и яростное сопение. Сэр Растер хохотнул: два могучих оленя, не сходя с места, поднимаются, как бараны, на задние ноги и с силой обрушиваются всем весом и яростью на противника. Роскошные рога в белых ссадинах, на мордах кое-где кровь, у одного капает из порванной губы, у другого ухо повисло, как тряпка.
Молодая олениха в сторонке пощипывает зеленую травку и косится на них любопытным взглядом. Как и положено, достанется победителю, это хорошо и правильно: от победившего пойдет более сильное и выносливое потомство. Кто победит, с тем она и пойдет, послушная и любящая. Как не любить и не обожать победителя? Противоестественно.
Сэр Растер с удовольствием рассматривал яростный бой, покряхтывал, когда рога сшибались с таким треском, что должны бы разлететься на сотни мелких кусочков.
- Как сэр Ричард, - сказал он одобрительно, - и сэр Тамплиер! Как жаль, я не видел их схватки…
- Это хорошо, - пробормотал я.
Он покачал головой.
- А мне жаль. Люблю смотреть на беспощадные бои! А вы, сэр Альбрехт?
- Смотреть и я люблю, - согласился барон. Он бросил на меня быстрый взгляд. - Но сэр Ричард у нас уже гроссграф, ему гроссрафить жаждется, а не махать мечом самому. То есть лично.
Растер посмотрел на меня и приосанился, как могла бы приосаниться гранитная скала.
- А я вот, - сказал он молодецки, - все еще сам, сам могу! И мечом, и копьем, и палицей… Как думаете, вон тот серый побьет? Или у которого ухо порвано?
Альбрехт взглянул на оленей с полнейшим равнодушием.
- Нашли из-за чего драться, - бросил он с оттенком презрения. - Добро бы из-за власти над стадом! А то из-за самки… Мы не слишком оторвались, сэр Ричард?
Я оглянулся с беспокойством. Основное войско далековато, мы уже на несколько миль ушли вперед.
- Ничего, - ответил я хмуро, - ввязываться в драку не будем. Подождем своих.
Когда солнце начало склоняться к западу, поднялось облачко пыли, вскоре из него вынырнули на бешено скачущих конях легкие всадники. Во главе сэр Норберт, он осадил коня перед нашим отрядом, подняв на дыбы, лихо отдал честь.
Как всегда с чисто выбритым до синевы подбородком, как только и ухитряется в походе так тщательно, прямой в седле, сухой и твердый, как дерево. Усы приподняты так же воинственно, взгляд суров и прям.
- Сэр Ричард, - доложил он официально, - только что произошло еще одно сражение…
- О Господи!
Он покачал головой.
- Боюсь, руку приложил совсем не Господь. Думаю, совсем не Господь. Впрочем, увидите сами.
Я махнул рукой:
- Ведите.
