- Сэр Ричард! Что с вами?
Он выдернул меч, пригнулся, оскалив зубы и разведя руки, весь напрягшийся в ожидании нападения неведомого противника.
Я устало махнул рукой и, схватив какую-то чистую тряпку, начал вытирать кровь.
- Меч в ножны, сэр Макиннон. Это была простая междоусобица.
Он спросил быстро:
- Но где враг?
- Я сам себе враг, - сказал я. - Еще какой.
Он быстро посмотрел на меня. Очень медленно и недоверчиво вложил меч в ножны, в глазах остались страх и недоверие.
- И кто победил?
- Еще не знаю, - ответил я угрюмо. - Но я дал бой.
- Вижу. Если даже вас так… то бой был нелегкий?
- Труднее еще не было, - признался я. - И боюсь, что это не последний. Кто бы ни победил, вторая сторона будет нападать и сражаться… Это такая сволочь, что просто такой еще не встречал.
Он молчал, в его непонимающих глазах я вдруг увидел, что если победит та моя сторона, то она не даст возможности другой сражаться. С горы катиться легче, у меня будут тысячи причин, чтобы не давать свободу демонам, и тысячи причин, почему власть свою надо упрочить так, чтобы ни одна сволочь и не пискнула под моим тяжелым сапогом правдолюба и гуманиста.
- Сэр Ричард, - произнес он наконец, - я пришел за указаниями.
- Какими?
- Любыми, - ответил он бодро. - Я понимаю, вы не хотите вмешиваться в дела королевства, но все-таки… что потом? В любом случае, я заверяю, что на меня можете рассчитывать в любом деле!
- Спасибо, сэр Макиннон, - ответил я ровным голосом, - учту. Сейчас пока занимайтесь бытовыми проблемами. Ну, добейтесь, чтобы ваше новое хозяйство приносило прибыль. Когда я прибуду во второй раз, замутим что-нить еще.
Он спросил тревожно:
- Вы куда-то отбываете?
- Ненадолго, - успокоил я. - Но, думаю, второе мое появление здесь будет еще заметнее. А сейчас, сэр Макиннон, подошло время мне заняться моими демонами…
Он подхватился, глаза круглые, сбледнул.
- Сэр Ричард, оставляю вас для важных дел! Бегу выполнять ваши ценные указания!
Он исчез, я выждал немного и сказал негромко:
- Серфик! Ко мне.
Через мгновение над столом вспыхнула багровая искорка. Крохотный демон сразу опустился на столешницу и сложил крылышки.
- Да, хозяин?
- Прости, - сказал я виновато, - что выдергиваю тебя уже третий раз. Как там с нашими союзниками?
- Твоими рабами, повелитель?
- Да не рабы они мне… - сказал я раздраженно. - Ладно, называй как хочешь, дело не в названии. Сегодня они перестанут быть чьими-то рабами. Как они?
- Больше половины уже восстановились, - доложил он. - Можешь призвать.
Я вздохнул:
- Нет, подождем всех.
- Как повелишь!
- Да уж, повелю. Как все будут готовы, зови всех ко мне.
Он напомнил педантично:
- Не могу. Только ты как повелитель можешь вызвать их в этот мир.
Я сказал зло:
- Ну тогда терпи, что дергаю тебя так часто. Я не могу ждать слишком долго. А то подумают, что обманул, передумал им давать свободу… Противно-то как!
Серфик исчез, улыбка победителя исчезла с моей морды. Я ощутил, что снова становлюсь не тем, кем должен быть, а кем я есть, а я вообще-то нормальный кирпичик общества, в котором громче всего звучит подлейший, но такой приятный лозунг: принимайте меня таким, какой я есть!
Так вот, какой я есть совсем не желает отпускать демонов на волю. Или на свободу. Потому что я, как и все, предпочитаю брать, а не отдавать. Тем более отдавать такие ценности. С которыми могу загрести себе все ценности мира.
Так что принимайте, сволочи, меня таким, какой я есть! Вы сами такие, меня поймете. И если эта ценность теперь рулит, то я не вижу, почему вас надо принимать такими, какие вы есть, а я должен отступаться от того, что хочу удержать!
Я зажмурился с такой силой, что глазные яблоки заныли, тьма сменилась светом, неожиданно увидел среди вспышек Тертуллиана с его приматом того, что человек должен быть тем, кем может, а не кем хочет…
- А вот хрен тебе, - сказал я злобно, - не хочу и не буду!… Я - эгоист. У нас эгоистом не только быть можно, но и модно!… Никто больше не плюет в эгоиста. У нас эгоист вовсе не сволочь, а норма. Потому что все сволочи…
В глазах яркий свет померк, наступила тьма, я с облегчением поднял веки. Что за дурак, в самом деле бьюсь головой о стену, это же надо. Сказать об этом кому… нет, не то, как раз здесь поймут, а вот сказать об этом себе - засмею идиота. Ишь, душевные муки в нем пробудились!… В демократе, ха-ха.
- Плантагенет!
Хлопок, легонько толкнула воздушная волна. В комнате возникло блестящее, подобно ртути, плотное и, как мне показалось, бесформенное тело.
Демон разогнулся, став вдвое крупнее. На меня взглянули полные ожидания глаза.
Я сказал торопливо и почему-то трусливым заискивающим голосом:
- Плантагенет, еще до наступления полуночи каждый из воевавших со мной получит… да чтоб вы подохли все… свободу! А сейчас вот бери золотые монеты… это много, но серебро тебе давать вроде нельзя, а медные еще не придуманы, так что бери и лети по городу. Как только увидишь играющих в кости… брось им монету и скажи, что кости забираешь по приказу сэра Ричарда Верховного Мага. И так собери побольше.
Он взглянул с недоумением, но ответил послушно:
- Слушаю и повинуюсь, повелитель!… Но… сколько?
Я подумал, что туплю к вечеру что-то, демон может обобрать все королевство.
- Да стаканчиков двадцать-тридцать. Но можно и пятнадцать, если не найдешь сразу…
- Слушаю и повинуюсь!
Он подпрыгнул у окна, приготовившись расправить крылья в падении.
- Стаканчики можешь не брать! - крикнул я вдогонку. - Только кости!
Я сам не понимал, почему вдруг решил купить, а не просто отнять. Что это за повелитель такой? Покупает тот, кто не может отнять, а я же сама мощь, однако приказ получен, Плантагенет с разбега ловко прыгнул в окно. Я видел, как над самой землей во дворе расправил крылья, взмахнул мощно и взлетел над сараем, быстро набирая высоту.
Что говорю заискивающе, это понятно, меня страшит сама мысль, что все это время демоны могут думать, будто я поступлю так, как хочу поступить, как меня подбивает поступить мое второе «я»… на самом деле не второе, а мое основное «я», мое главнейшее «Я», свободы не получат, я такой же, как и все… А я в самом деле такой, я же чувствую, как эта куркульская жилка уже не говорит, а орет, хватает меня за горло, трясет и вопит: как это выпускать из рук такую мощь? Ах, у тебя нравственные принципы? Это у тебя? Не смеши… Ты же гордился и бравировал, что тебе на все насрать, что ты такой вот весь из себя, никто и ничто тебе не указ…
