Через неделю начали возвращаться первые гонцы. Лорды земель, расположенных по соседству, отвечали осторожно, мол, они рядом, так что когда подойдут войска из дальних частей Армландии, уже будут готовы выступить.
Другие отвечали тоже уклончиво, зато сразу откликнулись Будакер, Митчелл, Ангелхейм, барон Варанг, эти обещали прислать всех, кого сумеют призвать, сами тоже явятся во главе, еще несколько лордов сообщили, что пришлют отряды во главе с опытными военачальниками.
С десяток лордов сообщили, что целиком и полностью поддерживают мои притязания на верховную власть в Армландии, надоела эта кровавая междоусобица, но каждый меч им нужен для охраны своих границ, но если мои войска будут проходить рядом, можем рассчитывать на полную поддержку.
Сэр Растер ругался, барон обеспокоенно крутил головой. Еще через неделю прибыл гонец от барона Варанга, этот заверил, что сразу же послал призыв к своим вассалам и, как только они прибудут, выступит в указанное место сбора.
- Место сбора, - сказал я озадаченно, - что я за дурак, а еще стратег! Полагал, что соберемся здесь, а уже потом… Варанг прав, нужно стягиваться в такое место, чтобы всем было удобно.
- Вблизи земель тех, - подсказал Растер, - кто противится вашей власти!
- Это разумно, - одобрил барон Альбрехт.
Макс сказал с надеждой:
- Хорошо бы, чтобы их это устрашило.
- И что? - спросил Растер с удивлением. - Ты не хочешь сражений и воинских подвигов?
Макс покраснел, посмотрел на него и на меня умоляюще.
- Нет-нет, я не то хотел сказать! Сражаться нужно за пределами Армландии! Чтобы все узнали о новом государстве!
Растер пожал плечами:
- А какая разница? Люди везде одинаковы. И добыча такая же.
- Вы сторонник равноправия, - одобрил я, - это замечательно!… Мы к этому придем, когда своих будем грабить так же, как и чужих. Это называется рыночными отношениями и возможно в полной мере только при демократии. Начнем строительство этого счастливого общества с экспорта демократических ценностей в слабо развитые регионы Армландии.
- Это хорошо, - сказал Растер довольно, так ничего и не поняв. - А какие у нас слаборазвитые?
Барон Альбрехт ответил за меня:
- А все, где не стоят наши войска.
Однажды, когда я парил в облаках и рассматривал сверху города и замки, услышал знакомый чувственный смех, обернулся, Санегерийя в легком прозрачном платье смотрит маняще, руки не протягивает, но все ее тело чувственно колышется, а платье исчезает, как сгустки тумана.
- Давно тебя не видела, - проговорила она таким женственным голосом, что у меня сладко заныло все внутри. - Исчез…
- А я тебя, - ответил я хриплым голосом. Я ухватил ее в объятия, мы моментально оказались на земле, под нами толстые шкуры, Санегерийя слегка уперлась мне в грудь, в ее крупных темных глазах я увидел удивление. - Что не так?
- Все так, - ответила она счастливо. - У тебя в замке такая женщина… А ты здесь, со мной…
Утром я в полудреме вспомнил и Санегерийю, и Фриду разом. Как служанку, я мог таскать ее в постель, но не как знатную леди, этого распутства не поняли бы рыцари. Даже не распутства. А такого падения, такой низости поведения как со стороны их сюзерена, так и со стороны знатной леди, которая должна быть… леди.
Покои Фриды расположены на втором этаже, мои - на третьем. По коридорам прогуливается ночная стража, таков порядок, а установился он испокон веков не зря: иногда нечисть ухитряется проникать и через все стены и запоры.
В первый день мы расстались вечером на пиру чинно и торжественно, а через полчаса я в личине исчезника пробрался в покои Фриды.
Она ахнула, но так обрадовалась, так возликовала, что я ощутил себя проклятым обманщиком. Правда, это не помешало нам, еще как не помешало, только под утро я ускользнул в свои покои.
Но когда навалилось дел больше, чем я мог одной левой, я занимался ими до поздней ночи, потом проваливался в глубокий сон, было не до ночных утех. Да и, честно говоря, к Фриде испытываю, как ни странно для моего возраста, скорее отеческую нежность. Ну как подросток может испытывать к подобранному в канаве жалобному щенку, выпавшему из гнезда птенчику или подаренному хомячку.
К тому же, мне кажется, мои ночные визиты к Фриде начинают нарушать ее облик благородной леди. Она снова превращается в служанку, которая счастлива забраться в мою постель, сдержанные манеры улетучиваются, скоро заметят и рыцари…
На другой день я наелся жареного мяса со жгучими пряностями, и, конечно, Санегерийя возникла почти сразу, как провалился в сон.
- Снова ты мой, - проворковала она томно, - как хорошо…
- Замечательно, - ответил я, изо всех сил сдерживая свое животное «я». - Саня, ты хорошо знаешь мир демонов?…
Она произнесла жарко:
- Зачем тебе другие?… Здесь я…
- Ты лучше всех, - заверил я. - Вообще ты - единственная. Скажи, здесь свои демоны?… А за океаном - другие?
Она ответила томно, ее руки уже прижали меня к своей горячей и мягкой плоти:
- Никто из нас не знает, что за Большой Водой… Все считают, что Большая Вода - конец мира…
- Нет, - ответил я, - там… ох, что ты делаешь… что делаю я… Ох, Саня…
Дни тянутся холодные, ночами даже подмораживает, но с утра яркое солнце, скворцы уже прилетели и щебечут звонко и неумолчно. Земля быстро подсыхает, лысые верхушки холмов из серых превратились в зеленые, но в долинах пока что грязь.
Первым с большим отрядом прибыл маркиз Ангелхейм, как всегда невозмутимый, нарядный, изысканный, томный, словно уже и не рыцарь, а нечто перетекающее в следующую формацию, когда подвиги перестанут маячить во главе угла, а интересы сместятся к, мать его, флирту.
Он обнял меня, словно это он гроссграф, а я простой безщитовой, покровительственно похлопал по спине.
- По параллельной дороге идет барон Варанг, - сообщил он. - Он предлагал соединить войска, но мне очень уж хотелось поскорее повидаться с вами, сэр Ричард. И услышать, как это вы ухитрились захватить неприступный Орлиный замок…
Я отмахнулся:
- Да ерунда это все.
Он расхохотался:
- А что тогда не ерунда?
Я переспросил:
- Ваша владения, если не ошибаюсь, почти примыкают к Орочьему лесу?
Он кивнул, лицо сразу посерьезнело.
- Да. Мы с бароном еще и потому дружим, что приходится объединять силы для борьбы с этими исчадиями ада. Как только наступает весна, они выходят из леса и разоряют окрестные деревни.
Я сказал довольно:
- Как видите, ваш сюзерен заботится о своих вассалах. Я за зиму и эту проблему решил.
