– Ты же идешь на море! И надо вынести мусор! – стучала мама в дверь.
Папа выходил из ванной так, будто готов не к пляжу, а к великосветскому приему. И тут уже подскакивала Сима. У моей сестры был специальный гномик – песочные часы, которые отмеряли две минуты – время, которое полагалось на чистку зубов. Но Сима переворачивала гномика снова и снова и жевала зубную щетку. Следом, как правило, шел дядя Боря, который мылся быстро, потому что его выгоняла из ванной тетя Наташа. А тетя Наташа занимала ванную надолго. Мама, которая так и ходила в ночнушке, непричесанная, вставала к плите готовить завтрак, чтобы не терять время. К тому моменту, когда все чистые, одетые сидели за столом, мама все еще была «неприбрана», как она говорила про себя. Папа же, в свежей льняной рубашке, отправлялся с Симой на утренний променад – выносить мусор.
Мусор нужно было выносить к бакам, которые стояли в аппендиксе дороги. Рядом был чей-то огород с настоящим пугалом. Кого оно отпугивает, было совершенно непонятно, потому что ворон в округе не наблюдалось, а ласточки, которые летали стаями, на огород не покушались. В первый раз к мусорным бакам отправилась мама и вернулась с невыброшенным пакетом и дрожащими губами – она никак не ожидала увидеть перед собой мужчину в шляпе, спросонья не рассмотрев в нем пугало, и с того самого дня наотрез отказалась выносить мусор. Поэтому на семейном совете было решено, что за вынос мусора буду отвечать главным образом я. В принципе я был не против. Брал фотоаппарат, сачок и палку – на случай, если удастся встретить интересного геккона или богомола и сделать удачный кадр.
Но Сима, увидев меня в таком виде, естественно, заявила, что пойдет со мной, и потребовала шляпу. Без шляпы, которую тетя Наташа купила для себя в местном магазине (широкополая, с лентой и бантом во лбу) и в тот же момент отдала Симе (детские панамки, платочки, кепки моя сестра отказалась носить), моя сестра из дома не выходила. Как будто это было категорически непростительно, дурной тон и вообще «все равно что голая». Так вот Сима надевала шляпу, которая лежала у нее полями на плечах, и отправлялась со мной к бакам. Ну а следом увязывался папа, который был убежден, что местные жители на своих мотоциклах и грузовичках вписываются в поворот на непозволительной скорости. И не мог отпустить нас в столь опасное путешествие одних. Такой процессией мы выходили к мусорке.
Я, естественно, возражал. Папа с Симой мешали мне ловить насекомых и фотографировать. Сима, завидев на обочине дороги безобидного геккона, начинала визжать, распугивая все живое вокруг. А однажды она увидела котенка, который выскочил из кустов на обочину. Котенок был совсем крохотным и увязался за нами, жалобно мяукая. Сима села посреди дороги и принялась горько рыдать. Она хотела забрать котенка себе, но мы с папой не разрешали – у нас уже было три кошки, при этом Уксус явно была в положении. Папа махал на котенка руками, отчего Сима рыдала еще громче. Тогда мы решили, что можно выбросить мусор из пакета, завернуть в него котенка и в таком виде доставить домой. А потом вымыть его в ванной. Пока мы решали, разрешит ли нам мама выводить блох в ванной, Сима своим ревом созвала соседей, остановила две машины и одного мотоциклиста. И все смотрели на папу очень недобро, поскольку он заставил такую прекрасную девочку плакать. Папа на всех известных ему языках рассказывал про котенка (как будут «блохи» – он не мог вспомнить от волнения) и, чтобы доказать свою невиновность, показал на кусты. Но котенок успел скрыться. Так что соседи ему не поверили. Они его просто не поняли.
Домой мы вернулись измотанные и злые минут через сорок, когда мама собиралась отправить за нами тетю Наташу и дядю Борю. Я был злой, поскольку не смог сфотографировать ящерицу без хвоста. Папа сказал, что больше никогда в жизни не пойдет выносить мусор. Зато Сима пребывала в прекрасном настроении – ей надарили гостинцев, которые она сложила в шляпу тети Наташи. Инжир, конфеты, шоколадку, булочку, черешню и однорукую куклу.
– Сима в жизни не пропадет, – с восхищением сказала тетя Наташа.
С тех пор Сима не расставалась с этой шляпой, которая вмещает в себя столько подарков, а папа выходил из дома не иначе как в льняной рубашке, чтобы было не стыдно перед соседями. В следующий раз Симу пришлось перенести через забор, чтобы показать пугало вблизи. Хозяйка пугала, которая вышла в огород, накормила Симу домашними булочками и халвой, и с тех пор моя сестра не пропускала процесса выноса мусора. Она вышагивала по дороге, держа шляпу перед собой.
– Мне стыдно, – выговаривал папа маме, – как будто мы просим подаяния. – Мама хохотала. Ведь Сима ни разу не вернулась домой с пустой шляпой. После променада к мусорным бакам папа с облегчением переодевался в пляжные шорты, а Сима сдавала шляпу тете Наташе. Она требовала новое платье и новую прическу. И маме приходилось Симу не только переодевать, но и переплетать косы. На помощь тети Наташи мама рассчитывать не могла – та совершала утреннее омовение. К тому моменту, когда все были готовы, мама успевала перемыть посуду, застелить кровати, подмести террасу, накормить кошек, выпить кофе и посмотреть на йогов. Только до ванной никак не могла дойти. А когда она туда все-таки доходила, выяснялось, что воды на нее уже не осталось – мы всю израсходовали. Мама просила всех мыться быстрее и дать ей возможность хоть раз помыть голову хотя бы теплой, а не холодной водой, но у нас никак не получалось угодить маме. Даже если я пропускал ее вне нашей сложившейся очереди, маме все равно приходилось выскакивать – или Сима требовала другой сарафан, или папа спрашивал, где его шорты, или тетя Наташа не могла найти в холодильнике бекон для яичницы.
Так вот, в один из таких дней появился рыбак. Мама в ночнушке умудрялась жарить омлет, заплетать Симе косы, кричать, чтобы я застелил постель, включать утюг, чтобы погладить папе шорты, и жаловаться, что тетя Наташа опять не помогает и ей, маме, опять достанется только холодная вода. И она скоро станет моржом, поскольку из-за нас каждое утро принимает ледяной душ. А ведь она терпеть не может закаляться и приехала сюда греться. В этот момент в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, распахнули ее – на пороге стоял высокий мужчина, хорошо одетый, в модных солнечных очках.
– Доброе утро, Мария! – поприветствовал маму он и немедленно расцеловал ее в обе щеки. Надо сказать, мама нисколько не удивилась. Она стояла с таким видом, как будто ее каждый день по утрам расцеловывают приятные незнакомцы. – Меня зовут Алексис. Пойдемте?
– Пойдемте, – согласилась мама и вышла вместе с мужчиной. Мы все остолбенели, даже тетя Наташа выглянула из ванной, чуть не умерев от любопытства. Этот мужчина был именно в том возрасте, которым интересовалась тетя Наташа, – под шестьдесят, считая, что именно такой представитель сильного пола может составить ее счастье. Конечно, мы не могли пропустить подобного рода зрелище – куда это наша мама собралась с утра пораньше с каким-то Алексисом, который одет не хуже нашего папы – в рубашке-поло с поднятым воротником. Поэтому мы двинулись следом. Тетя Наташа в рекордные сроки облачилась в свой лучший вечерний туалет – платье со стразами, которые переливались и сверкали на солнце. Сима нацепила на голову все ободки с бантами, которые у нее были в наличии, – то есть сразу четыре штуки. А дядя Боря взял сачок для ловли бабочек и сделал вид, что просто вышел погулять. Папа же схватил пустой мусорный пакет. Наверное, я тоже должен был что-то взять, но мне ничего не пришло в голову. Такой процессией, возглавляемой мамой в ночнушке, идущей босиком, растрепанной, мы прошли мимо участка йогов – у тех даже сбилось дыхание, когда они нас увидели.
