– Фу, какая гадость! Бедный птенчик! У тебя нет сердца! – отчитывала она кошку, которая всем своим видом показывала, что пребывает в недоумении. – Он же совсем маленький! А ящерка? Разве кошки охотятся на ящериц? Брысь, плохая, злая кошка!
Соль некоторое время сидела, не моргая, а потом гордо удалялась.
– Может, ты начнешь ее кормить? – предложил я. – Иначе она не остановится. И будет приносить нам все новые и новые трупы.
– Да, ты прав, – на удивление быстро согласилась мама.
И возобновила кормление кошек. Соль ходила с гордым видом, думая, что подкупила маму. Я оказался прав – больше она не приносила задушенных мышей и птенцов.
Утром в дверь деликатно постучали. Деликатно, но настойчиво. Мама, которая привыкла, что все заходят просто так, даже перепугалась – кого это принесло в ранний час? Оказалось, нового соседа – владельца тех самых индюков и кур, которые не давали ей спать.
Сосед с виду производил прекрасное впечатление. Он миллион раз извинился за недостойное поведение птиц, сообщил, что его наняли сделать косметический ремонт в доме, и пообещал свято соблюдать часы спокойствия. Этот визит был данью вежливости – сосед, которого звали Эрос, расшаркивался и спрашивал у тети Наташи, как ей спалось, принимает ли она морские ванны, как она находит местные пейзажи. Мама вынуждена была работать переводчиком. Тетя Наташа, которая обалдела от такого неожиданного внимания, а еще больше – от имени незнакомца, даже забыла о том, что не надела свое самое «выгодное» платье, а столкнулась с Эросом в старой, но удобной ночной рубашке. Маме Эрос тоже делал комплименты, но спозаранку она на знаки внимания не реагирует, а находит их подозрительными. Но самый большой восторг у Эроса вызвала Сима. Он подошел к ее ящику с игрушками и с интересом начал рассматривать. Тетя Наташа чуть не упала в обморок от восторга – не мужчина, а мечта всей жизни. Даже детей любит. Сима же пошла в маму – она смотрела на незнакомого дядю с большим подозрением, вежливо забирала у него из рук игрушки и складывала их обратно в свой ящик. Сам ящик она ногой подталкивала к комнате. Потом Эрос увидел мой сачок для ловли насекомых и поинтересовался, есть ли у меня лук и стрелы. Особенно его интересовали стрелы. У меня, конечно, такой игрушки не было, я сразу догадался, что этот человек ничего не смыслит в детях, но он увидел Симин лук, который та как раз прятала под кровать.
– Прекрасный лук! – восхитился Эрос. – А покажи мне стрелы!
Но тут вмешалась мама, которая сказала, что нам пора завтракать и она с радостью продолжит знакомство в другое время. Сосед раскланялся как можно более вежливо и ушел. Тетя Наташа взяла бутылку воды, сделала глоток и поперхнулась – пришлось ее долго стучать по спине. Так на нее подействовал новый знакомый.
Мы позавтракали, собрались и вышли на пляж.
– А давайте пройдем другой дорогой, – предложила мама и, не дожидаясь нашего согласия, свернула в сторону заброшенного дома. Нам пришлось следовать за ней.
– Почему? – спросил папа.
– Что-то он мне не нравится, – сказала мама про нового соседа, – слишком подозрительный.
Мы делали вид, что проходим мимо дома, как будто гуляем, не обращая ни на что внимания. Но, естественно, тянули шеи и разглядывали участок. Птицы действительно тихо сидели в своих загонах. На веранде, помимо банок с краской, появились доски, мешки с цементом и прочие необходимые для ремонта принадлежности. Но они были разложены так аккуратно, что создавали лишь видимость бурной деятельности.
– Очень странно, – сказала мама.
Следующие несколько дней соседу удавалось в полной мере исполнять данное обещание – он не тревожил нашу жизнь шумом. Правда, зачастил к нам в гости с невинным вопросом – может ли он сегодня побеспокоить нас шумом дрели буквально на полчаса? Тетя Наташа продолжала падать в обморок при виде Эроса, а мама все больше настораживалась. Они даже поругались.
– Какой мужчина! – восклицала тетя Наташа.
– Странный, очень странный, – отвечала мама.
– Тебе все кажутся странными, если речь идет о моей личной жизни, – возмущалась тетя Наташа.
– Так и есть. И, как правило, я оказываюсь права.
– Только не в этот раз. Я сердцем чувствую, что это – моя судьба. А имя? Эрос. Это же любовь. Символ. Знак!
– Мне он не нравится, – сказала мама, – он странно смотрит на моих детей.
– Он просто их любит! Есть мужчины, которые способны полюбить ребенка!
– Я не хочу, чтобы он любил моих детей.
– Ты просто на него наговариваешь. Твоя подозрительность мешает тебе разглядеть в людях хорошее!
Но я был совершенно согласен с мамой. Этот Эрос проявлял слишком активный интерес к Симиному ящику с игрушками, особенно к луку со стрелами. Столь же бурный интерес у него вызывал мамин шкафчик со всякими кухонными мелочами – резинками, пакетами для завтрака, силиконовыми формами для выпечки.
– Маньяк, – сделала вывод мама, застав Эроса копающимся в ее кухонном ящике. Тот, правда, немедленно восхитился мамиными кулинарными талантами и изъявил желание попробовать ее кексы, о которых говорят уже во всей деревне.
– Это он еще мою запеканку и ватрушки не пробовал! – воскликнула Наташа и кинулась замешивать тесто. Мама застонала – на такие банальные уловки она не попадалась.
– Больше я его в дом не пущу, – заявила она.
– Тогда уйду я! – Тетя Наташа схватилась за сердце.
– Куда? В загон для индюков?
Тетя Наташа принялась вымешивать тесто, назло маме, чтобы доказать, что Эрос – честный и порядочный человек. Очень добрый и чувствительный. Любящий детей и животных.
– Хорошо. Давай спросим у Теодоры, – предложила мама, – она наверняка все знает.
На следующий день мама сидела на лавочке под подсолнухом и шепталась с Теодорой. Сначала хохотала старуха, а мы стояли раскрыв рты, поскольку Теодора никогда не смеялась, даже не улыбалась. А потом начала хохотать мама. Да так, будто ее щекотали. Она чуть под лавку к ногам Теодоры не свалилась, корчась от смеха.
– Что, что она сказала? – требовательно спрашивала тетя Наташа у мамы, но та продолжала всхлипывать, икать и заикаться.
– Пойдемте, сами все увидите, – сказала она наконец.
Мы свернули в другую сторону и подошли к заброшенному дому. И застали соседа, можно сказать, врасплох.
Если опустить все подробности и разговоры, а также всеобщий истерический хохот и последующее распитие вина на террасе, заваленной для красоты стройматериалами, то выяснилось следующее.
Эрос, по его словам, был единственным в Греции спортсменом в таком редком виде спорта, как стрельба по мишени. Но не из пистолета, а из самодельной трубки. Причем плевками.
– О, мы так в школе бумагой плевались, – обрадовался папа, а Эрос обиделся. Он считал, что этот вид спорта, по которому проводятся даже соревнования, скоро непременно станет олимпийским. Ведь уже сейчас проводятся соревнования, и он непременно должен на них попасть. Поэтому ему нужно много тренироваться и усовершенствовать свое орудие. Для плевков он использовал стрелы из детских наборов с резиновой присоской на конце. Но мечтал изобрести свой собственный прицел, в котором было бы учтено все – вес присоски, длина стрелы, поправка на ветер, и оптика была бы как в микроскопе, а не как в подзорной трубе.
