Сейчас отдельные умельцы, как этот маг, сумели даже подчинить это вот, заставили засыпать на нужное время, а потом просыпаться по кодовому слову и убивать…. Или что они еще могут, как убивать, но сколько еще всякой гадости осталось после войны, как неразорвавшиеся снаряды?
– Все? – спросил я.
– Да, – ответил он торопливо. И добавил с жалостью: – Два года ушло…
– Будешь работать над важными вещами, – заверил я строго. – Над созиданием и возвышением, а также увеличением и ускорением. Ладно, веди к покоям леди Лоралеи!
– Как велите, хозяин!
Глава 14
Я пустил его впереди, если и остались где мины, пусть рвутся под ним. Впереди выглядывали головы и тут же скрывались. Залы становятся все богаче. Эта часть уже будто не принадлежит крепости, а почти дворец. Молодец граф, с виду держится рубакой и солдатским отцом, но пожить красиво любит.
Впереди показалась невыносимо блещущая золотом дверь, по обе стороны двое стражей громадного роста. При виде нас беспокойно задвигались, в руках копья толщиной с деревья, я демонстративно опустил ладонь на молот, а маг сказал громко:
– Вы меня знаете. Отойдите и откройте дверь.
Один из стражей сказал мрачно:
– Вас знаем, а… это, если не ошибаемся, сэр Ричард?
– Гроссграф Армландии, – добавил я. – Не подчиниться которому – мятеж. А мятеж карается не то медленным удушением, не то четверованием.
– Мы повинуемся только лорду Ришару, – заявил страж.
Второй нервно кивнул и опустил забрало. Я взял в руку молот.
– Ну, ребята. Вы сами напросились. Я долго смирял гнев… Но сейчас вы меня разозлили…
Они побледнели, но с мест не сдвинулись. Геннегус вскрикнул:
– Хозяин, позволь? Я сам….
– Давай, – процедил я сквозь зубы.
Он сказал несколько слов резко и высоко. Глаза стражей погасли, оба молча убрали копья и отступили от двери.
– Молодец, – сказал я.
– Служу вам, – сказал маг.
– Нет, молодец, – пояснил я, – что не хочешь лишней крови. Когда можно без смертей и увечий. Надо так… да.
Он кивнул, понимая, что да, похоже, я точно из числа магов, пусть и скрывающих это. Маги вообще-то питают отвращение к убийствам, для них куда важнее сама власть над природой, в том числе и людьми, а вот пролитая кровь и расплесканные по стенам мозги… фи, грубо.
Дверь распахнулась, я шагнул первым, плечи расправлены, грудь вперед, подбородок выпячен, на лице каменное спокойствие победителя.
Лоралея повернулась от окна, со двора доносятся слабые звон, лязг, крики – лицо бледное, глаза трагически расширены.
– Боже, – прошептала она, – какой ужас…
– Дарвинизм в действии, – сказал я. – Леди Лоралея, в крепости поменялась власть, а у вас – муж. Прошу идти со мной.
Она быстро взглянула на мага.
– А… лорд Ришар?
Он прошептал торопливо:
– Я служу великому хозяину сэру Ричарду.
Я еще больше выпятил грудь, а в голос подбавил сарказма:
– Леди Лоралея, вам нужны еще какие-то доказательства?
Она опустила голову.
– Нет, сэр Ричард.
– Тогда следуйте за мной, – сказал я повелительно.
Мужем или супругом не назвала, мелькнуло в голове, я пока что сэр Ричард, но, думаю, это продлится не дольше, чем до ночи. Маг пропустил Лоралею и пошел последним.
Впереди снова пару раз выглянули, но так быстро, что я не успел рассмотреть даже гендер, а уже на лестнице мы встретили бегущих навстречу наших рыцарей.
Они вскинули мечи в приветствии, с лезвий стекает кровь. Сердце мое на миг болезненно сжалось, ну да ладно, это называется подвигами, в холле уже собирают челядь, мужчин бьют, женщин насилуют, а мы вышли во двор, где я указал на повозки.
– Выбрать лучшую!
– Будет сделано, – сказал маг.
– Не самую красивую, – уточнил я, – а самую надежную.
Впервые что-то вроде болезненной улыбки проступило на губах Геннегуса.
– Будет сделано, – повторил он. – Я сам буду охранять ее в дороге.
– Хорошо, – сказал я и добавил с угрозой: – Головой отвечаешь, понял?..
Он торопливо кивнул.
– Да-да, господин! Разве я осмелюсь ослушаться хозяина Кольца Всевластия?
– Отыщешь Миртуса, – сказал я. – Поступишь в его распоряжение. Это наш верховный маг.
Леди Лоралею под охраной провели к повозке, маг потоптался возле меня, в глазах вопрос, наконец решился:
– А… как насчет святой инквизиции?
– У меня дуализм, – объяснил я. – Два крыла, как и надлежит такому орлу. Взаимодействие, а не взаимоуничтожение.
На его лице вспыхнул восторг, хотя в глазах оставалось сомнение, такое невероятное взаимодействие не может продлиться долго, но поклонился и быстро побежал к повозке.
Из конюшни выскочил его помощник, в поводу двух знаменитых коней графа Ришара. Я смотрел как оба взобрались в седла, рыцари окружили повозку плотным кольцом. Лоралея выглянула, я махнул рукой, и вся кавалькада двинулась в сторону зияющего пролома на месте ворот.
Помощник мага оглянулся в мою сторону, сгорбился, перехватил мой взгляд и что-то сказал торопливо старшему. Тот отвечал, судя по его виду, тихо и не поворачивая головы, даже в посадке на коне чувствуется тревога и неуверенность.
Еще бы, мелькнула мысль. Переходить к научному методу познания трудно и мучительно. Вся прелесть магии в том, что некто может делать то, что не могут другие. В науке вроде бы то же самое, но там каждый может достигнуть вершин, а в магии в ходу тайны, недоговорки, всякие избранные да посвященные, а каждый лодырь мечтает оказаться именно тем счастливчиком, кому повезет стать особым уже от рождения. В несказочной области это быть внебрачным сыном или дочерью графа, герцога, а то и короля, чуть позже по эпохе – внуком одинокого миллиардера, а в нашем мире – наткнуться в мусорном баке на лампу Аладдина.
Да, именно, чтоб повезло, потому что трудом и упорством – неинтересно. Это путь умных да настойчивых, но даже им в глубине души хотелось бы сразу овладеть могуществом, а еще чтоб другие им овладеть не могли. И тогда можно их снисходительно называть, скажем, маглами, а себя считать лучше уже на том основании, что за пазухой волшебная палочка.
Рыцари орали и, сняв шлемы, подцепили их на острия мечей и высоко подняли в воздух. Солнце ярко играет на блестящем металле, зайчики скачут в глаза, все по-дикарски дерзко, дико и весело.
Отец Дитрих проводил взглядом отъезжающую повозку. В запавших старческих глазах Великого Инквизитора я усмотрел облегчение и непонятную печаль.
