Я отмахнулся.
– Ерунда. Зато с каким восторгом смотрел на вас… Это надо было видеть. Я получил истинное наслаждение.
Я готов был говорить прочие банальности, они срываются с языка легко и бездумно, в сумраке сказочно видны ее ясные лучистые глаза и упавшая на лоб крупная прядь волос. Я еще не смел коснуться ее, только бережно и очень медленно взял ее ладонь в свои руки, молча целовал ее пальцы и замирал от нестерпимого счастья.
Она оглянулась в сторону спальни, на ее лице появилось задумчивое выражение. Медленно, словно в трансе, она пошла в ту сторону, я задержал дыхание, а Лоралея на полдороге вскинула руки, платье легко соскользнуло с тела, открыв его во всем блеске и красоте.
Все еще не дыша, я дождался, когда наклонится и возьмется за край одеяла, торопливо сбросил одежду сам и был уже у ложа, когда Лоралея только-только опустилась на перины.
Она повернула ко мне голову, глаза странно поблескивают в полумраке. Я встретил ее взгляд с радостным испугом и бешено колотящимся сердцем, прикоснулся ртом к ее губам, пока еще бережно и осторожно, ощутил слабый, очень слабый отклик, возликовал, мои ищущие руки пошли по ее телу.
Она нежно, почти неслышно и как-то неумело поцеловала меня в край губ, но мне хватило, чтобы жар начал заполнять от пяток до кончиков ушей, но я терпеливо ждал, наконец она сомкнула руки на моей шее, а ее тело стало горячим и податливым.
– Лоралея, – шепнул я жарко, – я люблю тебя… Я так тебя люблю… Я просто безумно тебя люблю!
– И я люблю тебя, мой лорд, мой повелитель…
Жар начал переливаться, я чувствовал, уже в ее тело. Странное ощущение, я чувствовал все ее даже самые затаенные желания, как и она мои. Дыхание мое пошло чаще, острое наслаждение зародилось моментально, заполнило меня всего и не отпускало, держа на вершине наслаждения целую вечность.
– Лоралея…
– Ох, мой лорд!..
Потом мы долго лежали, часто дыша и не выпуская друг друга из объятий. Наконец я повернул голову и посмотрел ей в лицо. Лоралея улыбается чисто и ясно, глаза сияют, на щеках стыдливый румянец. Я снова начал покрывать поцелуями ее щеки, она смеялась и отбивалась, уверяя, что щекотно.
В широкие окна заглядывает узкий ковшик луны и яркие, почти южные звезды. Я держал в объятиях лучшую женщину Вселенной, самую совершенную, но, странные мы существа, мысли как-то незаметно и хитренько ушли к Тоннелю, я почти увидел, как по нему проходят мои железные войска, железные в том смысле, что в железных доспехах. А так пока что это еще та вольница, у каждого лорда свое войско, гроссграфу подчинен только сам лорд, но не его войско и вассалы.
– Сделаю кофе, – сказал я. – Тебе тоже?
– Да, мой лорд, – ответила она. – Мне очень нравится кофе.
– Я его обожаю, – признался я. – Просто не могу без него.
– Я тоже очень люблю кофе, – сказала она с мягкой улыбкой. – И аромат, и вкус…
Можно бы и в постели, но я ощутил, что в данной ситуации лучше встать, мы одни, за столом можно сидеть и голым. Лоралея провожала мою спину смеющимися глазами, все понимает, вернее, чувствует меня так, как только могу чувствовать себя сам, а то и лучше.
Я создал две большие чашки, одну подал ей в постель, Лоралея кивнула с благодарностью, я тихо любовался, как она медленно и с удовольствием отхлебывает горячий напиток, смешно оттопыривая верхнюю губу.
– Господи, – прошептал я, сердце мое щемило от ничем не омраченного счастья, нашей близости, ее доверчивого взгляда, собственной восторженной нежности и радости, – господи, как же я люблю тебя…. Это невообразимо!
– Мой лорд, – возразила она, – ты что-то путаешь, это я люблю тебя.
Потом я взял у нее пустую чашку, некоторое время она лежала неподвижно, а я сидел рядом, страшась спугнуть мгновения огромного и незаслуженного счастья, держал ее за руку, чувствуя ее всю через это прикосновение, а она, думаю, чувствовала меня.
Страсть начала подниматься во мне снова, однако я придавил ее пока, успеется, надо насладиться этими сказочными мгновениями, когда вижу ее ясный взгляд, непорочность все еще нецелованных губ, а под одеялом чувствую непорочность ее молодого, но уже созревшего и ждущего меня тела.
Лоралея внезапно рассмеялась легко и беззаботно. Я не успел слова сказать, как она схватила колокольчик. На звон приоткрылась дверь, слуга просунул голову.
– Да, ваша светлость?
Я кивнул в сторону Лоралеи. Она сказала весело:
– А теперь ужин на двоих!.. И быстро.
Он исчез, она встала на ложе во весь рост, я обхватил ее и прижался головой к животу, еще горячему и пахнущему нашими телами. Господи, что за несказанное счастье, вот так держать ее в руках… остановись, мгновенье, ты прекрасно.
Лоралея деловито высвободилась, я с замирающим от счастья сердцем наблюдал, как она так же легко скользнула в платье, как недавно и покинула его. Я торопливо оделся, мы едва успели перейти за стол, как слуги внесли блюда с горячим пахнущим специями мясом, жареными цыплятами и овощами.
Мне после приема графа Зольмса есть не хотелось, сыт, да и Лоралея, как мне почудилось, заказала ужин лишь для того, чтобы не возникло неловкости от перебора переполнившего нас счастья, однако аппетит проснулся неожиданно, я очищал одну тарелку за другой, Лоралея тихо посмеивалась и смотрела любящими глазами, а за любовь, как я уже знаю, нет другой платы, кроме возможности любить еще сильнее.
Потом мы ели малину со сливками, снова пили кофе. Я изнемогал от счастья, Лоралея тоже беззаботно-счастлива, в открытые окна смотрят звезды, луна уже ушла из виду, на том месте таинственный темно-фиолетовый ореол, а еще по перилам балкона проскакала ночная птичка на тонких ножках, чирикнула и, часто-часто замахав крохотными крылышками, исчезла, словно растворилась в темноте.
Привольно счастливое чувство, впервые за много лет странно спокойное, безмятежное и сытое, как эта затихшая, всем довольная ночь, я чувствовал, что глупо улыбаюсь, а Лоралея встала, легкая и грациозная, вышла на балкон и, опершись о перила, задумчиво смотрела в небо.
Звезды игриво подмигивали ей, такие же яркие и лучистые, как ее глаза. На стук моих шагов оглянулась, лицо сразу вспыхнуло радостью, в чистых глазах еще ярче заблестели звезды, а губы налились сладким соком и покраснели.
– Мой лорд, – воскликнула она с чувством, – пусть Господь и дальше дает тебе терпение!
Я принял ее в объятия, наслаждаясь мягким податливым телом, что прильнуло ко мне, сливаясь с ним воедино, ощутил нежный запах волос, чистоту и свежесть, поцеловал в макушку, а когда Лоралея, смеясь, запрокинула голову, жадно и нежно целовал в щеки, скулы, оттягивая сладостный момент, когда доберусь до губ, таких горячих и уже полураскрытых мне навстречу.
Потом, отдышавшись, но не выпуская из объятий, спросил:
– А почему именно терпения?
