Яростный и распаленный, он все же заметил меня, остановившегося довольно далеко, мог бы и не усмотреть, злобно зыркнул в мою сторону. Народ тоже задвигался, смотрят вопросительно.
Я подошел ближе, вскинул руки.
– Тихо-тихо! Я не мешаю. Сэр Макс – на выход!.. Немедленно. А вы все слушайте, слушайте!.. Отец Ульфилла верно говорит. Когда Авель и Каин принесли жертву, думаете, Господу нужна была та жертва, если и так все на свете принадлежит Ему?.. Да на хрен ему хоть барашек Авеля, хоть морковка Каина… или что там выкопал и принес он? Бог разгневался, что Каин брал много, а принес для пожертвования – мало! Вы поняли? Продолжайте, отец Ульфилла.
Я повернулся и ушел в сопровождении Макса, чувствуя на спине ненавидящий и в то же время несколько смятенный взгляд неистового священника. Но, думаю, аргумент запомнит и воспользуется им при случае.
Уже из двери я услышал, как его голос возрос до крика:
– Удержи руки от лихоимства – и тогда лишь простирай их на милостыню! Если же мы теми же самыми руками одних будем грабить, а других одевать, то милостыня – это повод ко всякому преступлению! Лучше не оказывай милосердия, чем оказывай такое, как совершил барон Эллеарт…
Хана барону, мелькнула сочувствующая мысль. Но Ульфилла дурак, не понимает, что нельзя на барона нападать, пока не искоренены грехи и преступления куда более тяжкие. Да и вообще не представляю, когда наступят такие времена, чтобы олигархи жертвовали от «своего», а не из награбленных миллиардов. Причем украдет миллиард – пожертвует миллион, и все счастливы. Прославляют его щедрость: мог бы и ничего не дать. Так что Ульфиллу занесло…
Завтра же постараюсь спровадить, мелькнуло в голове. Дам денег, у самого крохи, упакую книги и… давай, святой отец. Мы на одной стороне баррикады, но рядом нам лучше не находиться, убьем друг друга на радость противнику.
Макс все оглядывался, спросил шепотом, в голосе звучал приглушенный восторг:
– Как говорит!.. Как говорит!
– Как? – спросил я.
– Прямо в сердце слова Божьи вкладывает!
– Гм, – сказал я с сомнением. – Ладно, давай о деле. В каком состоянии твое воинство?
Он посерьезнел.
– Сэр Ричард, рыцарство распущено по домам. Остались только копейщики, ратники, лучники, арбалетчики…
– Пешие, – сказал я. – Тем более им понадобится больше времени.
– На что, сэр Ричард?
– На пеший переход, – ответил я туманно. – Ладно, отбери сперва лучших в отдельный отряд. И сразу же отправь к Хребту. Я укажу, в какую точку.
– Где роют Тоннель?
– Да. На первых порах поможешь сэру Теодориху. Он там организовывает службу охраны.
Макс смотрел с недоумением, в самом деле, что там охранять, однако я смотрел строго и значительно, в глазах намек на нечто более важное, пока тайное, и Макс проговорил достаточно бодро:
– Да, сэр Ричард!.. Будет сделано, сэр Ричард!
– Приступай, – сказал я отечески и, похлопав его по плечу, нырнул в темный полуподвал.
Отец Дитрих с тремя его священниками раскладывал отпечатанные листки на длинной и широкой лавке, просушивая оттиски.
– Благослови, отец Дитрих, – сказал я. – Мне кажется, что вы перепутали свое жилище с типографией.
Он оглянулся, в глазах промелькнуло виноватое выражение.
– Ох, сын мой, ты смеешься, это значит, все хорошо. Ты прав, я забросил все дела, а к себе удаляюсь только для короткого сна, но старые люди спят мало!.. Я до сих пор не могу прийти в себя от этого чуда и всякий раз боюсь, что эта дивная машина исчезнет. Хотя уже вижу, как она устроена, это так просто, что удивительно, почему никто не додумался раньше….
– Когда открытие сделано, – сказал я, – все удивляются, почему не сделали раньше, ведь так все просто!.. Да, теперь типографии будут строить во всех городах. В этом и есть главное отличие науки от магии: всякий может повторить сделанное и получить тот же результат. Эх, отец Дитрих, все бы так радовались, как вы, этому делу просвещения!.. Как же мне опротивел этот священник из моих дальних земель! Только приехал. А уже не выношу… Как он сумел при таком невежестве набрать такую мощь?
Отец Дитрих развел руками.
– Ты же знаешь, сын мой, церковь – для свободных людей. У нас нет родословных, перед Богом все равны. И потому на вершины церковной власти выдвигаются по личным заслугам, а не по размеру земельных владений, количеству войск или древности рода. Отец Ульфилла, судя по его яростным обличениям, умеет затронуть чувствительные струнки в людских душах… А это дает ему власть над ними. И, конечно, не самое низкое место в нашей иерархии. Сам знаешь, умелый проповедник может двигать людскими массами так, что даже папа римский, наследник Господа, иной раз не сумеет…
Я вздрогнул, представив отца Ульфиллу во главе крестового похода за веру против… да против всего, что идет с верой вразрез или для веры не имеет значения.
– Черт бы его побрал, – вырвалось у меня. – Ох, простите, отец Дитрих, но такие люди опасны.
Он кивнул, принимая извинения.
– В чем опасны?
– Во всем, – сказал я. – Не должен малограмотный двигать массами. Это даже хуже, намного хуже, чем когда могучий лорд ведет войско на соседа. Из его войска можно уйти, а из войска отца Ульфиллы никто не уйдет, уверенные, что творят правое и угодное Господу дело. И такие вот уверенные любые жестокости будут творить, потому что это не для себя стараются, а во имя святых целей!
Он подумал, пожал плечами.
– К счастью, такого еще не случалось.
– Да? – спросил я. – Значит, Савонаролы у вас еще не было. Кстати, я отцу Ульфилле подарил отпечатанный экземпляр Библии! Он воспылал идеей самому наладить печатание книг там на местах.
Отец Дитрих взглянул на меня с некоторым смущением.
– Экземпляр?
– Да, – ответил я, несколько удивленный его тоном. – А что?
Он сообщил со вздохом:
– Я отдал ему свою отпечатанную Библию. И еще два недавно отпечатанных, но еще не переплетенных экземпляра.
– Ого!
Он поморщился, отмахнулся.
– Да ладно, пусть только убирается побыстрее. Он сумеет их использовать даже лучше нас. А мы себе еще отпечатаем.
На другой день прибыли две большие артели каменотесов. Я тут же отправил их рубить Тоннель, а сам, подумав, оседлал Зайчика и понесся в сторону Хребта, не разбирая дорог. Работы идут хорошо, когда, кроме оплаты, и условия труда соответствуют, а также отдыха. Баб и цыганские танцы не обещал, но как строятся бараки, надо проверить: невыспавшиеся в тесноте работники – плохие работники.
Прошлая жизнь приучила напрягаться и смотреть по сторонам, когда перехожу дорогу, а здесь все наоборот: как раз дороги и есть самое безопасное.
