За спиной страшно полыхает, в дверном проеме появилась объятая огнем фигура. Я стиснул зубы и трижды сжал холодный цилиндр болтера.
Фигура дергалась, но, к моему удивлению, упорно шла через зал. Я охнул, побежал, прячась за толстыми колоннами от настигающих волн пламени. Как хорошо, что короли и лорды живут в проходных комнатах, а строительная техника не на уровне: в этом зале низкий свод подпирают толстые, как баобабы, колонны.
Я добежал до лестницы, но злость ударила в голову: сколько буду прятаться, как заяц, затаился за углом, держа болтер на изготовку.
Из дверного проема выметнулась объятая огнем фигура. От горячих подошв воспламенилась и створка двери на полу, но маг то ли защищен заклятиями, то ли от ярости и унижения просто не чувствует боли.
Сволочь, мелькнуло у меня устрашенное, даже не хромает… Он, разбрасывая клочья огня, бежал к лестнице, уверенный, что я сейчас торопливо несусь в нижний зал, а то и качусь по ступенькам, потому сразу перегнулся через перила и начал высматривать меня внизу.
Вообще-то надо окликнуть, мужчины не стреляют в спину, а когда враг повернется, закончить все одним красивым выстрелом… нет, еще и сказать несколько коротких слов, полных мужественной мудрости и значения…
А вот фигу, мелькнуло у меня в голове разъяренное. Животных, диких зверей и богопротивных колдунов убиваем без всяких красивых слов.
Болтер дернулся в моей руке. Объятая огнем фигура вскрикнула, словно ощутила боль более жгучую, чем гореть заживо. Маг судорожно обернулся. Я видел сквозь призрачный огонь, как расширились в ужасе красные глаза. Я пошел на него и всаживал заклепку за заклепкой, которыми неведомые умельцы скрепляли стальные плиты.
Маг выгнулся от боли, удары отбрасывали его назад и перегибали через перила. Наконец я сделал два быстрых шага и с наслаждением ударил кулаком в объятую огнем морду.
Горящее тело перевалилось через перила. Я сбежал по лестнице, там небольшой заслон из трех наспех вооруженных людей, смел их, но на первый этаж прорываться не рискнул, оттуда доносится тяжелый лязг и грохот, слышны уверенные голоса и раздраженные покрикивания.
По уже знакомому мостику перебежал на стену, там торопливо свистнул. В ночи прогремел стук копыт, я хотел было просто прыгнуть, получилось бы очень красиво: развевающиеся волосы, распахнутые руки, трепещущая по ветру одежда, а еще если леди Лоралея смотрит…
…но мужчина, если он мужчина, твердил я себе, красив даже со спущенными штанами, нечего лихачить, нам нужна победа, а красивой ее все равно сделает победитель. Я повис на руках, еще раз свистнул и разжал пальцы.
Не знаю, как они там скачут с пятого этажа, нормальному коню можно спину переломить уже с третьего. Я падал со второго и то зашиб причинное место, некоторое время Зайчик нес меня почти обеспамятевшего.
Когда боль отпустила, а с глаз ушла красная пелена, я оглянулся, однако замка уже не видно за деревьями. Непривычно смирный Бобик бежит рядом с Зайчиком, на меня поглядывает с беспокойством в покрасневших глазах.
– Все норм, – прохрипел я. – Это была только разведка…
Зайчик громко фыркнул, мол, хреновый из меня гроссграф, если некого послать больше, только Бобик разом успокоился и начал привычно рыскать по сторонам в поисках зазевавшегося оленя, кабана или какой-нибудь толстой и жирной птицы.
В спину мне светила полная бледная луна, озаряя верхушки скал непривычно теплым золотым светом, словно подражала солнцу, а к крепости подъехал уже утром, когда алая заря охватила полнеба, а солнце готовилось высунуться из-за искрящегося края.
Во дворе деловитая суета, жизнь не замирает и на ночь, уже стучат молотки кузнецов, кричат петухи, скрипят телеги, протяжно и печально мычат волы.
Я проехал под аркой ворот, створки еще на земле, их укрепляют стальными полосами и набивают красочные изображения львов, орлов и прочих геральдических зверей.
– Бог в помощь! – сказал я.
Плотники торопливо кланялись.
– Благодарствуем, ваша светлость!.. Дай Бог вам здоровья!
– Спасибо, – ответил я вежливо. Хотя электората здесь еще нет, но вежливость всегда приносит плоды. – Сегодня будет жарко, не перегревайтесь. Тепловой удар – нехорошо…
Они снова кланялись и благодарили, уже в спину, а я с тоской посмотрел на окна донжона, где никто меня не ждет… кроме Бобика, он сперва унесся на кухню, а потом в мои покои.
Стук плотничьих молотков и лязг железа несутся отовсюду, как жаль, что дефы работают только с камнем. Я передал повод Зайчика в руки конюхов, прошелся по двору, делая вид, что вникаю в дела и проблемы, на самом деле очень не хочется подниматься в комнату, где все пахнет Лоралеей.
Из типографии вышел отец Дитрих, я заспешил к нему, поклонился еще издали.
– Отец Дитрих, вы там и ночуете?
Он мягко и непривычно застенчиво улыбнулся.
– Да, что-то тянет… Удивительный мир, сын мой! Сокровенные мысли древних будут передаваться без искажений. Подумать только, можно беседовать с великими людьми… А что у тебя, сын мой?
– Ездил по следам похитителей, – сообщил я.
– И как?
– Удачно, – ответил я хладнокровно.
– Леди Лоралея?
– Пока там, но теперь я знаю, где она.
Он посмотрел исподлобья.
– Так в чем же удачность? Я полагал, вернетесь под пенье труб. И леди Лоралея будет на твоем коне.
– Не все сразу, – ответил я, как будто сам не хотел бы вот так вернуться, держа леди Лоралею в объятиях. – Я, можно сказать, выполнял важную миссию по выявлении и обезвреживанию вражеского агента. Агент был очень опасен, внедрен давно и надежно, работал под прикрытием, но я его спровоцировал открыться…
– О ком вы?
– Об очень сильном колдуне, – объяснил я. – Он был у сэра Рикардо, представляете, сенешалем!..
Отец Дитрих нахмурился.
– Да, что-то новое. Обычно они так высоко не поднимаются. Могли бы, это при их-то возможностях, но, к счастью для нас, пренебрегают мирским… И нам легче их искать.
Я сказал с наигранной бодростью:
– Так что я действовал во славу церкви и только ее. Пусть так и запишут, если… пишут. Изложение истории диктуют победители!
Он подумал, поинтересовался:
– А что леди Лоралея?
Я пожал плечами.
– Да при чем здесь Лоралея? Похищение отсюда леди Лоралеи не обошлось без помощи магии. Причем очень мощной. Я просто вынужден теперь принять меры! Тем более украли у гроссграфа, а это, кстати, можно подвести под государственную измену.
– Лично вы? – спросил он устало.
– А на кого переложить?
Он пожал плечами.
– Если, как вы говорите, это не личное, а уже государственное дело…
