Маргулер сперва похваливал, на лице удивление пополам с уважением, потом я заметил, что поглядывает на меня обеспокоенно.
– Что-то не так? – спросил я.
– Все так, – заверил он поспешно. – Все так, но…
– Ну-ну, говорите. Бить не буду.
Он развел руками.
– Ваша светлость, – произнес он виновато, – не мое дело такое говорить… однако… гм… при всей вашей увлеченности этим делом… гм… все же есть более важные дела у гроссграфа.
Я со вздохом опустил кирку.
– Например?
Он в затруднении пожал плечами.
– Не знаю. Но все-таки… гроссграфы этим не занимаются!
– А чем? – спросил я уже только для того, чтобы спросить.
Он снова подумал, почесал в затылке.
– Ну, наверное, чем и графы… только побольше. Или почти тем, что и короли. А короли не роют тоннелей.
– У королей руки коротки, – объяснил я злобно. – А вот мы выроем! И тогда знаешь, что будет?
– Не знаю, – ответил он озадаченно. – А что?
– А вот не скажу, – ответил я мстительно. – Ишь, критик нашелся! Сам подумай. Ахнешь.
Он задумался, в затруднении попытался добросовестно понять важность Тоннеля.
– Ну да… вообще-то через него можно внезапно бросить армию на завоевание тамошних земель… Но это будет очень не скоро, ваша светлость!
Он не сказал, что тоннель, если рыть его на самом деле, а не вот так, как уже понятно даже самым тупым, удастся прорыть разве что лет через пятьсот, я и за это благодарен, внезапно и сам ощутил, что зря бьюсь здесь, я нужен в крепости, в тренировочном лагере для лучников и особенно в мастерских, где я придумал новые способы соединения лат и велел проверить их в разных условиях.
– Вы правы, мастер Маргулер, – ответил я со вздохом. – Эй, ребята, оседлайте моего Зайчика!
– Будет сделано, ваша милость, – донесся бодрый голос. – Оседлаем эту ма-а-аленькую зверушку.
Я свистнул Бобику, поднялся от костра. Со стороны зияющего входа раздался испуганный вскрик. Мерно и тяжело загрохотало, посыпались каменные глыбы, люди кричали, но не так, чтобы слишком уж в ужасе, а скорее испуганно-радостно.
Крики в норе стали громче, я всматривался в темный зев. Оттуда как раз показалась пара волов с тяжелой подводой, но их обогнали бегущие в великой спешке люди. Быстрее всех выбежал молодой, раздетый до пояса камнеруб, тело взмокло и блестит, как намазанное жиром.
Он остановился, глаза дикие, заморгал от яркого света, замахал руками.
– Ваша светлость! Ваша светлость!
– Что там? – спросил я напряженно.
Сердце мое начало стучать чаще, камнеруб прокричал:
– Там дальше пещера!.. Страшно. Не вход ли в ад, ваша светлость?
– В ад вход ведет вниз, – ответил я резко и властно, как специалист по адам. – Бывал, знаю. А у вас просто пещера?.. Ворота есть? Сезам или сим-сим пробовали? Пойдем поглядим.
Зайчик недовольно фыркнул в спину, я пошел к норе, а потом, теряя достоинство лорда, побежал. Камнеруб несся рядом, потом приотстал.
В прорубленной дыре красные огни факелов, запах горящего дерева и расплавленной смолы, из темноты вынырнули блестящие от пота полуобнаженные тела.
Камнерубы разом повернулись к нам, я спросил быстро:
– Что там у вас…
И умолк: за их спинами нагромождение глыб, а вверху под самым сводом темнеет дыра. Через нее в состоянии протиснуться ребенок, но заглянуть может и взрослый.
Как я понял по лицам камнерубов, туда уже заглянули. Увиденное привело в ужас.
– Ваша светлость…
– Тихо, – велел я. – Пришло время действовать моей светлости.
– Не опасно?
– Жизнь вообще опасная штука, – сообщил я, – от нее, бывает, умирают. Уберите вон тот и вон те камешки!
Они торопливо скатили глыбы вниз, дыра стала шире. Выхватив факел, я взбежал наверх и, встав на четвереньки, протиснулся в дыру. На той стороне камни точно так же повели вниз. Я спустился, стараясь не сдвигать с места, такие глыбы и быка задавят, как комара, ступил на ровный пол, удивительно ровный и гладкий, словно покрытый плиткой.
Тоннель широк, настоящий зал, свод полукруглый, оттуда льется ровный чистый свет. Стены разнесены далеко одна от другой, там тоже свет, но слабый, приглушенный, будто сквозь матовое стекло.
Стены поблескивают не то полированным камнем, не то металлом, я угадал, что велел делать проход таким широким: как бы не пришлось расширять еще больше.
Нога ударилась о твердое, я опустил факел, кровь воспламенилась и кипящей волной ударила в голову. Рельс!.. А вот второй, оба полуутоплены в каменном основании пола, достаточно далеко один от другого, странно широкая колея… но, если верить школьным урокам, достаточно колею расширить на четверть, чтобы в укрупненных вагонах – станут не только шире, но и выше – можно было перевозить втрое больше груза. А здесь колея шире не на четверть, а почти вдвое.
Я прошел вперед, металл поблескивает холодно, ржавчины нет, явно с нужными добавками, шпалы бы истлели, но их нет, а рельсы ждут только вагонов и платформ.
Сзади шорох, с грохотом покатились камни. Я повернулся, как ужаленный, хватаясь за пояс. Бобик сбежал по каменной насыпи, на ходу лизнул мне руку и побежал по тоннелю вперед.
– Стой! – заорал я. – Стой, говорю!
Бобик повернулся, в глазах недоумение. На всякий случай помахал хвостом.
– Мы не знаем, что впереди, – сказал я твердо. – Вдруг заминировано? Иди рядом, морда.
Через пару шагов с обеих сторон начал вспыхивать ровный свет золотистого спектра. Идет прямо из стен, глаза не режет, хотя достаточно ярко.
– Рядом, – приговаривал я, как только Бобик начинал потихоньку выдвигаться вперед, – рядом, толстожопый…
Свет зажигается теперь и впереди, так что иду в огромной сверкающей трубе. Хорошо, не лечу, а то я хоть и не суеверный, но жизнь приучила ждать всего, разного и со всех сторон.
Утопленные в каменный пол рельсы поблескивают тускло, интеллигентно, стараясь не привлекать внимания. Бобик постепенно все же начал выбегать вперед, я покрикивал все реже. Уже понятно, что вот так и будем идти миль двадцать, пока не наткнемся на завал с той стороны.
И, только преодолев ту лавину спекшихся камней, выйдем по другую сторону Хребта.
– Бобик, – сказал я наконец, – умному уже понятно, а дурака учить – только инструмент портить. Возвращаемся.
Он не послушался, уши торчком, смотрит вперед. Я позвал громче, Бобик неохотно вернулся, но теперь я сам ощутил нечто впереди громадное.
Взяв в руку молот, – здесь если и водятся крысы, то размером с носорогов, в тоннеле таких размеров все должно быть ему под стать, – я осторожно продвигался вперед.
