Он сказал невесело:
– Увы, это у насекомых. Но только у человека бабочка может превратиться в гусеницу.
Я споткнулся, взглянул на него остро.
– Глубоко копаешь…
– Простите, ваша светлость.
– За то, что умнее меня?
Он пожал плечами.
– Позвольте, я разделаю оленя.
Я посмотрел, как он, пыхтя и тужась, снимает шкуру с оленя, сказал нетерпеливо:
– Может быть, оставим жратву на потом? Показывай.
Он сказал торопливо:
– Это не здесь.
– А где?
– Совсем недалеко…
– Веди, – сказал я. – Вернемся, поедим. Олень никуда не денется.
Он с натугой поднялся. Я видел, как все его тело стонет и просит отдыха, но меня сжигает злое нетерпение, и я даже притопывал ногой, когда он потащился к коню. Седлать и забираться на него Миртус не стал, только взял под уздцы, Бобик и Зайчик пошли за мной сразу же сами.
Деревья проплывали мимо, мы проходили чащи и полянки, Бобик привычно нарезал вокруг нас расширяющиеся круги, а я обратил внимание, что некая ярко раскрашенная птица перелетает вслед за нами с дерева на дерево, время от времени чирикает и поправляет перья. Мне показалось, что я ее где-то видел. Вообще-то могу понять сову, когда она вот так перелетает с дерева на дерево, присматриваясь к крысе: одолею эту большую мышь или не одолею, но интерес этой птахи к нам в чем-то ином. В другое время я бы махнул рукой, пусть следит, но сейчас это раздражало, потом начало тревожить.
– Извини, – сказал я. – Ты не из Красной Книги… надеюсь.
Она подпрыгнула и захлопала крыльями, когда я быстро выхватил из-за спины лук. Стрела ударила с такой силой, что перья посыпались, как осенние листья под сильным порывом ветра. Я убрал лук, мертвое тело ударилось о землю. Бобик моментально оказался рядом, обнюхал, но в пасть брать не стал.
Миртус смотрел ошалело.
– Она что… следила?
– Не знаю, – ответил я, – но вела себя просто непристойно. Приличные птицы червяков ищут или говно клюют, а эта за нами следовала.
– Может быть, – предположил он, – украсть что-то хотела? Многие собирают в гнезда все блестящее.
Я потрогал носком сапога, мертвее мертвого, приподнял за лапу. Все-таки птица, нежить бы уже превратилась во что-то иное. Но при всей моей слабой птицелогии, таких птиц не видел. Либо другие птицы плохо годятся для слежки, либо пославший ее колдун недостаточно силен.
– Мы не настолько блестящие, – буркнул я. – Может быть, ты и будущее светило науки, но пернатому откуда это знать? Хорошо быть лордом, не надо выпрашивать лицензию.
Отброшенная птица осталась далеко за спиной. Когда я оглянулся, почему-то рассчитывал увидеть расплывающееся на песке грязное пятно, но там все еще лежит в окружении ярких перьев тощая тушка неведомого мне пернатого.
Миртус забрел в совсем уж чащу, Зайчик пробирается с трудом, иногда просто валит или раздвигает деревья, а Миртус огляделся, пощупал амулеты и талисманы. Я терпеливо ждал, придерживая Бобика, не терпится ему все обнюхать и везде побегать. Миртус поднял голову и долго всматривался в проглядывающее сквозь листву солнце. Лицо становилось все тревожнее, я начал беспокоиться, однако он сказал со вздохом:
– Да, это здесь…
– Тогда не тяни, показывай, что и где прячешь!
– Да я не прячу, совсем не прячу… Это не я спрятал…
– Не тяни, – повторил я.
Он вздохнул еще тяжелее, отступил на пару шагов.
– Хорошо. Только мне очень такое не нравится…
Я насторожился, когда он начал говорить на странном наречье, в ладонях вспыхивают камешки, исчезают, оставляя искры. Один из мешочков испарился прямо на поясе, а земля под ногами задрожала, деревья зашатались. Толстый слой слежавшихся за годы прелых листьев начал вспучиваться, снизу поднимается нечто огромное, неумолимое и неостановимое…
Могучий дуб приподнялся, толстые корни обнажились, я видел, как напрягаются, вытягиваются, не желая покидать землю. Раздается частый треск, корни выпрыгивают на поверхность, белые и отвратительно голые. Могучий ствол покачнулся, Миртус вскрикнул в страхе:
– Он упадет в нашу сторону!
Я, не тратя времени на крепкие слова, отпрыгнул и свистнул Зайчику. Из-под дуба поднимается нечто черное и блестящее, осыпанное землей и оплетенное корнями. Дерево наклонилось еще больше, ветви тревожно шумят и раскачиваются, ствол начал заваливаться.
Мощно раскинутые ветви не дали рухнуть на землю, но сам комель поднялся на широком черном камне, что выдвинулся из земли с неумолимостью всплывающей подводной лодки. Комель тяжело соскользнул в сторону и остался там, медленно двигая оборванными белесыми корнями.
Камень отполирован так, что даже долгое заточение в земле не исцарапало поверхность. В самом низу с артистически нарочитой небрежностью высечены непонятные мне значки. Он выглядел дико и страшно в этой чаще, меня продрала дрожь, как только представил, что весь этот древний лес нарос уже потом, когда началось запустение.
Бобик обнюхивал камень. Я сказал шепотом:
– Да, это впечатляет… Как ты его создал?
– Его создали тысячи лет назад, – ответил Миртус тихо. Лицо его было бледным. На лбу выступили мелкие капельки. – Люди старой эпохи. До Великой Войны.
– Но его ж не было?
– Был, – ответил Миртус тихо. – Только скрытый от наших глаз.
– Если бы только от глаз, – пробормотал я в замешательстве. – Клянусь своей невинностью, я именно здесь проходил, когда пробирался к замку… Почему не почуял?
– Это было скрыто от глаз людских, – повторил Миртус.
– И не только от глаз, – сказал я устрашенно. – Нет, мне такое не нравится.
– Я только из-за него и прибыл, – признался Миртус. – От меня вам вообще-то проку мало, но под этим камнем есть ход… Правда, не в этот замок, а в древний дворец, что был здесь когда-то… Его давно разрушили, а потом на его месте построили замок. Тот тоже разрушили, однако новый снова поставили там же…
– Место удобное, – согласился я. – И что, эту глыбу нужно сдвинуть? Как?.. Нужно стадо быков!
Он ответил с неуверенностью:
– Я несколько лет разбирал эти знаки. Ваша светлость, потерпите. Я попробую свои заклинания. Не уверен…
– Ты всегда не уверен, – прервал я нетерпеливо. – Действуй! Даю свою гроссграфье позволение.
Он перебирал заклинания, проборматывая про себя, я с обнаженным мечом Арианта в руках поворачивался на месте, волосы встают дыбом от чего-то зловещего, что приближается с каждым мгновением.
– Миртус, – сказал я тихонько, чтобы не перебивать ему заклинания, – поторопись…
