– Что дальше безопаснее, я не говорил, но здесь в самом деле совсем уж рискованно останавливаться даже днем.
– А там дальше?
– Там дальше гнезда виверн и норы с подземными угрями, но это не так страшно, как бродящие по ночам покойники. Мне проще сразиться с драконом, чем поднять руку на идущего ко мне отца, который умер, когда я был еще маленьким!
Глава 8
Неделю мы двигались вместе с войском. За это время я перехватил два крупных отряда моих вассалов, направлявшихся к Хребту. Я сообщил, что планы чуточку изменились, сперва займемся более привычным делом, а уж потом…
За несколько миль до крепости графа я не утерпел и пустил Зайчика в карьер. Растер пытался не отставать, я некоторое время слышал за спиной тяжелый топот его брабанта, затем он отдалился, а я вскоре услышал новые звуки: треск и глухие удары камня о камень.
Миновав лесок, я с удивлением обнаружил две дальнобойные катапульты. Вокруг каждой суетится целая команда, закладывая в ложку крупные камни, а чуть поодаль держится отряд копейщиков, готовых защищать орудия от вылазки из замка.
Катапульты бросают камни часто, что значит – скоро выйдут из строя. Очень ненадежные сооружения, каждый бросок тяжелого камня расшатывает, измочаливает деревянный брус, о который бьется ложка. Да и самую ложку приходится менять часто, не говоря уже о ремнях, эти вообще на три-четыре выстрела…
После двадцати-тридцати бросков камня, каждый так это под центнер, катапульту приходится собирать заново, крепить и склеивать. Не говоря уже о том, что камнями крепостную стену продолбить просто немыслимо. Даже если десяток катапульт станут бить в одну точку на стене, а такая прицельность просто немыслима. Стреляющие из катапульты только примерно могут сказать, куда полетит камень.
У барона Альбрехта вид таков, что все это время не покидал седло: похудевший, осунувшийся, с серым как земля лицом. Он выехал навстречу, начал рассказывать, я оборвал:
– Спасибо, барон. Честно говоря, не ожидал, что вы для меня так много сделаете.
Он вяло отмахнулся, глаза смотрели почти враждебно.
– Это не для вас.
– Для Лоралеи?
– Для дела, – ответил он угрюмо. – Это удар по вашему престижу, сэр Ричард. Только сюзерен Армландии может владеть самой красивой женщиной! А если кто-то иной… то лишь по милости сюзерена. Здесь же у вас злостно выкрадывают женщину. Тем самым….
Я вздохнул и закончил:
– …тем самым ставя под вопрос законность моих прав. Кстати, спасибо, что устроили им этот обстрел. Даже не спрашиваю, где вы достали эти катапульты! В замке прекрасно понимают, что из таких можем стрелять хоть сто лет. А у всех есть дела, и мое войско вскоре разбредется… Пока так думают, будут спокойно выжидать, ничего не предпринимая…
Барон возразил хмуро:
– А им ничего и не надо. Мы сами расшибем лбы.
– Или не расшибем, – ответил я. – Подумаем вместе. Что еще успели сделать?
– А я должен был?
– Не юлите, барон. Я же вас знаю.
Он хмуро ухмыльнулся.
– Послал гонцов к барону Варангу и маркизу Ангелхейму. Они ведут войска по соседним дорогам, вы ж им велели срочно двигаться к Тоннелю… то бишь Хребту, так как про Тоннель еще не знают. Думаю, охотно свернут сюда, чтобы заняться более привычным и приятным делом осады крепости.
– Спасибо, барон, – сказал я с чувством. – Я, правда, думал снова заняться партизанщиной, но, полагаю, гроссграфу несолидно лазить по стенам или деревьям, как мальчишка, что разоряет птичьи гнезда.
– Да-да, – согласился он, даже не напомнив, что я уже клялся вести себя солидно. – Конечно, демонстрация силы помогает больше. Все можно списать на удачливость, но против большого войска аргументов не находится.
Ночью случилась неприятность, которую я никак не ждал. Вместо того, чтобы спокойно наблюдать, как катапульты бесполезно стучат камнями в толстенную стену, граф Ришар в полночь открыл ворота, сам возглавил дерзкую вылазку, в результате которой изрубил и сжег обе катапульты, попутно истребив сонный отряд охраны.
Утром мы хмуро смотрели на черные головешки, кое-где еще поднимаются струйки жидкого дыма. Бобик бегал, вздымая тучи пепла, нюхал и громко чихал.
– Этот граф Ришар, – буркнул Альбрехт. – При всей осторожности и расчетливости… действовать умеет дерзко и умело.
Я сказал раздраженно:
– Да, наши припишут это безрассудной отваге графа. Но если у него все так красиво получилось, а ушел без потерь, то это точный расчет.
– Без потерь, – подтвердил барон невесело. – Правда, наши клянутся, что кого-то убили и многих ранили, но если это и так, они своих забрали, все выполнив и опозорив нас основательно.
– Гад, – сказал я.
– Еще какой, – согласился барон. – Мы здесь обломаем зубы.
– Сперва выбьем графу, – пообещал я, но особой уверенности в своих словах не услышал даже сам.
Опередив войско Растера, прибыл большой отряд легкой конницы, среди них я с радостью обнаружил Асмера и Бернарда. Оба обнялись со мной, вызвав не совсем дружелюбную зависть более именитых рыцарей.
Теперь я то и дело выезжал навстречу новым отрядам, указывал место, где разместиться. В этот раз вернулся, когда ворота замка медленно распахнулись, решетка начала подниматься, а мост неспешно лег на деревянные сваи по эту сторону рва.
Рыцари Растера первыми спохватились и начали запрыгивать на коней, что оставались под седлами, другие ринулись седлать, копейщики Макса по его команде дружно и слаженно выбежали вперед и, уткнув древки в землю, выставили остриями навстречу противнику.
Макс носился перед ними, выстраивая в две линии, оглядывался, обнаженный меч уже в руке, прятаться за спинами своих людей не станет, как же, он рыцарь, должен красиво и с песней…
Зайчик понял меня без слов, ветер засвистел в ушах, через несколько мгновений я оказался шагов за двести до моста, едва не стоптав человек десять стрелков, что торопливо натягивали длинные луки.
Асмера я узнал сразу, у него все тот же огромный лук, выше своего роста, длинные стрелы из ясеня, а оперенье из крыла лебедя. Главное же, что наконечники из лучшей стали, которые он сам затачивает.
Первые всадники выметнулись из-под арки ворот с шумом и грохотом. Мост затрещал под крепкими копытами, рыцари несутся неудержимо, выставив перед собой длинные копья и пригнувшись к конским гривам. За первым десятком сразу же в прежнем молниеносном темпе появились еще и еще, и тут я снова увидел, уже основательно подзабыв, как стреляет Асмер.
Казалось, он вообще не целится, так как руку со стрелой отводит к уху, но стрелы всегда идут со смертельной точностью, по пять на каждый удар сердца.
Заточенные острия из закаленной стали пробивали одинаково легко кольчуги и панцири. Сила удара оперенной стрелы равна мощному удару боевого топора, это в кино стрелы вонзаются в человека, а он только поморщится, в реале же мощь удара сбивает с ног, и далеко не всякий поднимается.
