Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Кто это сказал? Кажется, Бенджамин Франклин.
Программа все же началась. Выступал иллюзионист, которого назвали известным, но Гуров его не знал. Симпатичный пожилой дядька работал неплохо. Потом по сцене начали скакать молодые эстрадные исполнители. Вслед за ними какие-то гости расселись там в креслах, и в зал хлынула волна словоблудия, почему-то именуемого юмором. Со вкусом у этих персон явно была беда.
Наконец-то ведущий объявил конкурс причесок от учениц некой школы красоты. Сыщик хмыкнул, настраиваясь скептически. Он увидел, как на сцену выставили несколько кресел, как вышли высокие длинноногие модели, среди них та самая Лера, которая в кабинете Гурова рассказала про дырявый зуб фотографа, так лихо обокравшего их во время липовой фотосессии.
Модели сделали круг по сцене, демонстрируя, что у них на головах, потом расселись в кресла. Несколько девушек в передничках с массой кармашков, из которых торчал различный парикмахерский инструмент, принялись колдовать с их волосами. Пять минут, десять, двадцать. Через полчаса будущие прически стали приобретать вполне конкретные очертания.
Гуров заинтересовался, даже пожалел о том, что ведущая ходила по сцене туда-сюда и мешала смотреть. Вскоре первая прическа была закончена. Сложная композиция с какими-то цветными кубиками, вплетенными в волосы. А вот вторая, третья, четвертая. Изумительные колечки, шляпка из собственных волос, свадебная прическа, клубная. Фантазия так и хлещет.
А вот и с Лерой закончили. Водопад кудряшек прекрасно гармонировал с ее юным, немного удивленным лицом. Девочка явно умела пользоваться своими выразительными глазами. Если бы не простенькое стилизованное платье, то она была бы похожа на юную графиню на первом своем балу. Как Наташа Ростова. Ай да студентки!
Лера спустилась в зал минут через двадцать. На ее плечи была накинута шаль. Публика расступалась перед ней, рассматривала прическу и шумно ее обсуждала.
– Вы просто преобразились, – сделал Гуров неуклюжий комплимент.
– Молодцы девчонки, правда? – восхитилась Лера, притрагиваясь к локонам рукой.
– Если честно, то я и не ожидал такого мастерства. Оказывается, я не все знал о женском мире вообще и о прическах в частности.
– У вас же жена есть! – заметила юная кокетка. – Она что, причесок не делает?
– Лерочка! – Гуров заметно повысил голос, пытаясь перекричать грохот музыки, ворвавшийся в зал. – Моя жена – театральная актриса. Там все сложнее и проще одновременно. Каждый спектакль – это новая прическа. Особенно если пьеса на историческую тему.
– Ого! – восхитилась девушка и посмотрела на полковника совсем по-иному. – Вот это вам повезло!
Гуров рассмеялся и проговорил:
– Почему-то все так считают. Мало кто говорит, что повезло ей. Но это неважно. Лера, я хотел еще раз поговорить с вами о том вечере, когда вас обокрали во время фотосессии. Вы самая наблюдательная из всех девушек, которые тогда приехали в этот фотосалон.
– Вы про зуб? – Лера улыбнулась. – Что, помогло?
– Про него, про зуб. Пока не помогло, но скоро поможет. У меня к вам еще один вопрос, Лера, а не делал ли этот фотограф странных движений, не заметили ли вы за ним таких привычек? Может, в мимике, в жестикуляции?
– Не знаю, вроде нет, – ответила девушка, так же пытаясь перекричать шум музыки. – Слушайте, а пойдемте в вестибюль, а то тут разговаривать невозможно.
Гуров согласился и слез с высокого стула. Они прошли краем зала, в котором под разноцветными фонарями самозабвенно вихлялись и дергались разгоряченные молодые тела.
Двое охранников в форменных рубашках какого-то ЧОПа проводили Гурова и девушку внимательными взглядами. Это сыщику понравилось. Ребята работают серьезно.
Выйдя за двери, сыщик сразу почувствовал себя лучше, хотя здесь еще было довольно шумно. Когда они прошли по лестнице вниз, к барьерам гардероба, который летом не работал, ему стало совсем хорошо. Здесь можно было вполне комфортно разговаривать, даже просто стоять, упиваясь относительной тишиной.
– Так что по поводу других странностей этого парня, которые вы могли заметить? – напомнил Лев Иванович.
– Не знаю, – ответила Лера. – Не такая я уж внимательная и наблюдательная. Просто у моего парня такое было. Он меня своим цыканьем здорово достал. Просто вспомнилось.
– Да, вы рассказывали. А вот этот жест вам не знаком? – спросил Гуров и несколько раз отрывисто ущипнул себя за ноздри, как будто пытался бороться с зудом в носу. – Вот так он не делал?
– Точно! – сразу же согласилась девушка и радостно ткнула Гурова пальцем в грудь. – Делал. Я просто забыла. А вы откуда знаете? Или… вы уже поймали его?
– Тихо! – Полковник шутливо поднес палец к губам. – Не все так быстро! И не так громко. Всему свое время. Пока это тайна. И вы, Лерочка, никому о моем визите и о моих вопросах не говорите. Хорошо? – Гуров поблагодарил девушку и направился к выходу.
Крячко был уже на месте. Он присел на спинку лавки, курил и любовался ночным небом, пуская в него струи дыма. Собственно, звезд в городе было не видно, но небо, освещаемое многочисленными огнями, все равно выглядело красивым. Мягкая глубина, насыщенный темно-синий цвет неуловимых оттенков.
– За город бы сейчас, – сказал Гуров, подходя к напарнику со спины. – На бережок Оки. С удочками на вечерней зорьке посидеть, а потом лежать на спине и смотреть в небо. Наконец-то увидеть звезды, Млечный Путь.
– Выпил, что ли, в баре? – осведомился Крячко, не оборачиваясь.
– Почему сразу «выпил»? Разве нельзя просто помечтать?..
– Это девушки молоденькие на тебя так действуют, – заверил Станислав Васильевич, затянулся в последний раз и выбросил окурок в урну. – Они такие. Способствуют мечтаниям.
– Тоже мне, нашелся знаток, – пробормотал Гуров. – Ладно, давай-ка пройдемся перед сном. Так о чем ты хотел поговорить? Что-то новенькое есть?
– Новенькое? – задумчиво повторил Крячко. – Вряд ли, хотя меняется все вокруг, в том числе преступный мир. Он тоже стремительно несется вперед по магистральному пути цивилизации.
– Ух ты как загнул-то! – восхитился Гуров. – Ну-ну, развивай мысль, начало хорошее.
– Если серьезно, Лев Иванович, то я тут поразмыслил на досуге и пришел к таким вот выводам. Преступники и в самом деле меняются вместе с миром, который их окружает. Ты возьми уголовничков, скажем, пятнадцатого или шестнадцатого века. Чем они промышляли? Из кармана, пардон, из-за кушака кошель стянуть, в лесочке на шляху кистенем побаловаться. Ну, может, еще опоить купца в придорожной таверне и раздеть до исподнего. Плоско, банально и без всякой выдумки.
– Опоить – это в те времена верх творческой мысли, – возразил Гуров. – И место надо подобрать, и состав зелья придумать, чтобы жертва не догадалась о поганых намерениях. Ну и ловкость определенная нужна, чтобы окружающие, так сказать, не воспрепятствовали.
