Бокал вина
Глава 1
— Бокал красного вина, — сказала Тамара Никитенко стоявшему перед ней молодому долговязому официанту.
Тот держал наготове блокнот и ручку, однако, услышав короткий заказ, ничего записывать не стал, а лишь кивнул, поведя не только головой, но и всем своим длинным туловищем. Он был достаточно хорошо вышколен, как, впрочем, и весь обслуживающий персонал в этом заведении, чтобы почтительно относиться к любому пожеланию клиентов.
Через минуту вино уже стояло перед молодой женщиной. В приглушенном свете лобби-бара отеля «Метрополь» оно выглядело совсем черным.
— Как моя жизнь, — горько усмехнулась Тамара.
Она покрутила длинными, ухоженными пальчиками бокал, пытаясь обнаружить в благородном напитке хоть какие-то рубиновые проблески, и, так ничего и не добившись, пригубила его. Вино оказалось мягким, приятным на вкус, и эта маленькая, казалось бы, незначительная деталь вдруг вселила в Тамару надежду, что ее план сработает. Да и много ли надо женщине, чтобы обмануть себя, воспылать напрасными надеждами, выдать желаемое за действительное.
Ровно неделю назад Тамаре Никитенко исполнилось тридцать пять лет. В свой юбилей она получила всякие дурацкие подарки от сослуживцев — хрустальную вазу, фотоаппарат, духи, которые не любила, а также никак не проходившее ощущение, что что-то в ее жизни идет не так. Хотя никаких оснований для подобных печальных выводов вроде бы не существовало. Она с отличием окончила школу и институт, много и упорно работала и в результате к тридцати пяти годам занимала должность главного бухгалтера крупной риелторской фирмы, очень хорошо зарабатывала, имела неплохую квартиру, машину, не считая кучи дорогих тряпок и украшений.
В то же время у нее не было ни мужа, ни детей, ни даже какого-нибудь завалящегося любовника, с которым можно было бы скоротать нудные вечера и бесконечно тянущиеся выходные. По правде говоря, в амурных делах ей вообще не очень везло: несколько романов, случившихся в ее жизни, приходились в основном на студенческие годы. И они оставили не милые воспоминания, а раздражение, какое бывает у человека, изменявшего себе.
Возможно, если бы Тамара была недалекой, влюбчивой глупышкой, жилось бы ей несравнимо легче и семейный вопрос давно был бы решен. Но она очень критически относилась к своим потенциальным избранникам. Ей претила любая пошлость, нечистоплотность, развязность, и она решительно порывала с мужчинами, отмеченными какими-либо недостатками.
А теперь на эти личные качества наложилась еще и проблема скудности выбора, так как все время Тамара проводила на работе, где контактировала в основном со своим начальником — толстеньким, пухленьким, лысеньким армянином Вазгеном Арупоняном, чередовавшим безнадежные ухаживания за ней с регулярными вспышками административного занудства. Как всякий самовлюбленный человек, Вазген очень удивлялся, что его домогательства решительно отвергаются. Он явно считал, что все женщины мечтают с ним переспать, причем в самых экзоческих местах и позах.
Общение же вне работы у Тамары было ограничено единственной близкой, заведенной еще со студенческих времен подругой по имени Вероника, служившей в финансовом управлении одного из министерств. Эта дама уже побывала в неудачном браке и теперь скрывала крепнущую неуверенность в себе и страх перед будущим за все более и более резкими, язвительными замечаниями в адрес противоположного пола.
Из этого замкнутого круга как-то надо было вырываться, и как можно быстрее — годы не ждали. И, поразмыслив, Тамара пришла к выводу, что до сих пор она вела слишком добропорядочную, пресную жизнь, что ей не хватает авантюрности, каких-то рискованных приключений. «К черту принципы и приличия, если они гарантируют смертельную тоску!» — заявила она себе на следующее после дня рождения утро, проснувшись одна в постели и с тоской вспоминая устроенную вчера вечером у себя дома вечеринку.
На это мероприятие пришли, не считая Вероники, человек пять-шесть коллег, среди которых единственным мужчиной был Тамарин шеф. Было так весело, что все разошлись задолго до десяти, с фальшивым сожалением ссылаясь на свои многочисленные проблемы: «Ты же знаешь, я бы осталась, но приболела дочка», «Муж завтра рано утром уезжает в командировку», «Забыла ключи и хочу вернуться еще до того, как все улягутся спать», — и так далее, и тому подобное.
Лишь Арутюнян да Вероника сидели до двух часов ночи. Первый задержался потому, что лелеял обширные сексуальные планы, а вторую уговорила остаться Тамара, дабы обезопасить себя от посягательств начальника. В конце концов Арутюнян безобразно напился, начал скандалить, приставать и был решительно выставлен за дверь.
За прошедшую после дня рождения неделю мысль о необходимости покончить с обрыдлой добропорядочностью настолько укрепилась в сознании Тамары, что ей уже даже четко представлялось, как все это произойдет. Она пойдет в какое-нибудь бойкое, но достаточно приличное место, где можно встретить самых разных людей, закажет бокал красного вина и будет ждать. К ней, безусловно, подойдет красивый мужчина — с загорелым лицом и голубыми глазами. Он найдет невинный, вполне приличный способ заговорить, а потом это почти случайное знакомство разовьется во что-то большее.
Впрочем, иногда подобные планы казались Тамаре шокирующими. Да и как могло быть иначе, если она выросла в семье провинциальных учителей, до сих пор живших в Бобруйске и все еще писавших ей в письмах длинные наставления. Даже в десятом классе ей запрещали ходить на танцы, возвращаться домой после десяти, а как-то строго наказали лишь за то, что она тайком читала Мопассана. С тех пор в ее жизни, конечно, многое изменилось, работая в риелторской компании, она немало повидала, но знакомства на улице или в ресторане до сих пор воспринимались ею как верх неприличия.
Сейчас же, когда одиночеству должен был быть нанесен сокрушительный удар, эти принципы Тамару очень раздражали. И, словно себе в наказание, она дорисовывала картину встречи с голубоглазым красавцем еще более смелыми мазками, мысленно приговаривая: «Даже если он сразу потащит тебя, милая, в постель, ты и на это безропотно согласишься!» Да и чего ни подумаешь в минуты отчаяния?
Наконец, после тяжелой внутренней борьбы, она окончательно решилась на эксперимент, и для его проведения как раз и был выбран лобби-бар гостиницы «Метрополь». Место, безусловно, приличное, не обещавшее каких-либо неприятностей, пошлых сцен — никто не станет хватать ее за руки, грубить, а любой скандалист немедленно будет выставлен на улицу.
По периметру здесь стояли мягкие, низкие диваны и кресла, позволявшие устроиться комфортно, даже вальяжно. Однако Тамара предпочла обычный столик со стульями в центре заведения, где и ее было хорошо видно, и откуда она могла детально рассмотреть всех присутствующих.
