Подходящего кандидата нет и среди многочисленных наследных принцев, великих герцогов, герцогов и графов, разбросанных по всей Европе в конце 1880-х.
Однако есть один человек, личность которого отвечает всем подсказкам, данным Уотсоном. Это немецкий граф, который, хотя и не имел королевского происхождения, был сыном принца. Кроме того, он мог считаться наследником если не королевского трона, то поста столь могущественного и престижного, что это перевешивало любые притязания на какое-нибудь незначительное королевство. К тому же он был холостяком, влюбленным, по слухам, в принцессу, на которой надеялся жениться, правда не скандинавскую, а немецкую, и принадлежала она к другой великой европейской королевской династии – Гогенцоллернов, с которой у этого графа были очень тесные связи. Однако существовали и скандинавские связи, но не матримониального, а политического свойства. И наконец, присущие ему личные качества (если мы не ошиблись), объясняют холодное и пренебрежительное отношение Холмса к этому человеку.
В придачу была и оперная певица – но не Ирен Адлер, что следует подчеркнуть. Ее тайный любовный роман с одним принцем и бывшим претендентом на руку той самой принцессы из династии Гогенцоллернов, на которой собирался жениться граф, привел к тому, что этот принц впал в немилость. Вследствие этого ему пришлось уйти со сцены общественной жизни незадолго до событий марта 1889 года. Унижение принца явилось грозным предостережением графу – оно продемонстрировало, что может случиться, если откроется его собственная связь с оперной певицей.
И вот последнее и решающее доказательство: этот самый граф был в марте 1889 года в Лондоне с деликатной дипломатической миссией. В этой ситуации нельзя было допустить даже малейшего скандала. Вполне возможно, что Майкрофт Холмс, имевший важные контакты с правительством, пригласил своего брата на прием в честь графа. Вот почему Холмс узнал своего клиента по голосу еще до того, как тот снял маску.
Это был граф Герберт фон Бисмарк, немецкий министр иностранных дел. Он был сыном Отто фон Бисмарка, всесильного канцлера при Вильгельме II, молодом германском императоре. Канцлер был награжден титулом принца за заслуги перед императорским домом Гогенцоллернов. Как сын Бисмарка, граф Герберт вполне мог надеяться унаследовать от отца пост канцлера Второго рейха. В марте 1889 года ему было сорок лет и он еще был холостяком. Хотя это на десять лет превышает возраст короля Богемии, описанного Уотсоном, быть может, доктор снова старается сбить нас с толку. Принцесса, о которой сказано, что она влюбилась в принца и надеялась выйти за него замуж, – Виктория (в семье ее звали Моретта). Она была дочерью покойного императора, кайзера Фридриха III, и бывшей императрицы Виктории (Вики), старшей дочери еще одной императрицы Виктории, английской королевы. Следовательно, Моретта приходилась королеве Виктории внучкой, а принцу Уэльскому племянницей. Она также была сестрой молодого кайзера Вильгельма II, который унаследовал престол менее года назад, в июне 1888 года, когда не стало его отца, Фридриха III.
Миссия графа Герберта в Лондоне в марте 1889 года заключалась в том, чтобы начать дружеские переговоры с Великобританией с целью ускорить создание англо-германского союза. Это была сложная задача, поскольку отношения между двумя этими странами отнюдь не были сердечными. Существовали давние личные и политические проблемы.
Берти, принц Уэльский, не делал секрета из своей неприязни и недоверия к аристократическому канцлеру и его сыну, которых он называл «эти зловредные Бисмарки». Дело еще усугублялось тем, что Вики, бывшую императрицу, не любили за ее слишком уж либеральные английские взгляды, а также за то, что королева Виктория продолжала оказывать влияние на свою старшую дочь. В этой непопулярности английское королевское семейство главным образом винило Бисмарков, которые вели личную вендетту против бывшей принцессы-цесаревны.
Недобрые чувства питало не только английское королевское семейство. Молодой кайзер Вильгельм II был оскорблен тем, что его дядя Берти обращается с ним просто как с племянником, что, по мнению Вильгельма, не вязалось с достоинством его императорского статуса.
Имелись и другие давнишние разногласия между Великобританией и Германией, одним из которых был вопрос о Шлезвиг-Гольштейне. В деталях этой чрезвычайно запутанной ситуации, по словам лорда Палмерстона, хорошо разбирались только три человека: принц-консорт, которого уже не было в живых, немецкий профессор, сошедший с ума, да еще он сам. Впрочем, он уже успел позабыть, в чем там дело. Положение Шлезвиг-Гольштейна было одной из причин прохладных отношений между двумя странами, которые граф Герберт фон Бисмарк надеялся наладить за время своего визита в Лондон. Именно в этой дипломатической сфере просматриваются скандинавские связи: хотя герцогства Шлезвиг и Гольштейн не являлись частью датской территории, король Дании правил ими до 1863 года, когда Австрия и Пруссия соединенными усилиями принудили датского короля отказаться от права на них.
Британия всецело поддерживала датчан, и дискуссия приняла более личный характер, когда принц Уэльский в марте того же года женился на датской принцессе Александре. Принцесса Александра до такой степени ненавидела немцев, что одиннадцать лет отказывалась от визитов в Берлин. Она не хотела ехать в Германию даже на похороны своего зятя, кайзера Фридриха III. Только благодаря особой просьбе королевы Виктории Александра в конце концов согласилась присутствовать на похоронах.
В довершение всего, в январе 1889 года, за два месяца до прибытия графа Герберта в Лондон, в «Колонь газетт» снова начали ворошить старый скандал, касавшийся сэра Роберта Морье, британского посланника в Санкт-Петербурге. Подозревали, что это было сделано по подстрекательству отца и сына Бисмарков. Скандал разгорелся из-за голословного утверждения, будто в 1870 году, во время франко-прусской войны
[49]
, сэр Роберт передавал французскому маршалу Базеру информацию о передвижениях войск германской армии. Сэр Роберт яростно возражал против этого обвинения. В попытке вернуть себе честное имя он лично обратился к графу Герберту с просьбой опубликовать официальное опровержение этой клеветы. Граф отказал ему в этой просьбе в «резкой и некорректной форме».
С точки зрения дипломатии момент для возобновления атаки на сэра Роберта был выбран крайне неудачно, так как это не улучшало ни англо-германские отношения, ни репутацию графа Герберта в Англии. В своей передовице «Таймс» за 4 января 1889 года заняла жесткую позицию, обвиняя Бисмарков в разжигании антибританских настроений в Германии и предупреждая, что «их солдафонские манеры» не ведут к хорошему взаимопониманию между двумя странами. «Мы должны попросить германского канцлера, – говорилось в статье, – и тех, кто поет с его голоса, обращаться с английскими общественными деятелями как с английскими джентльменами».
Дело осложнялось и тем, что британское правительство, придерживаясь политики изоляционизма, с подозрением относилось к попыткам Германии создать союзы с другими европейскими государствами, особенно с традиционными противниками Британии – Францией и Россией. Такая ситуация усугубляла проблемы графа Герберта. В данном случае лорд Солсбери, премьер-министр, отказался подписать соглашение об англо-германском союзе, и граф вернулся домой с пустыми руками.
