Я спросил с подозрением:
– Что не так?
Он сказал торопливо:
– Все так, мы будем захватывать замки, крепости и города, как будто мы войско герцога Готфрида, а потом, как вы говорите, скажем правду…
– Ну да, – сказал я, – а что?
Он покачал головой.
– А зачем это говорить?
– Что? – переспросил я. – Правду?
– Да, – ответил он, – эту самую правду. Пусть и дальше думают, что это захватывает герцог, который рассорился с королем. Взбунтовался! Для них это все равно лучше, чем вторжение армии королевства из-за Хребта. Некоторые лорды вообще поддержат вас из чисто рыцарской солидарности. Мятеж всегда выглядит подвигом отважного сеньора, вызовом чрезмерной власти короля. А для лордов любая королевская власть выглядит чрезмерной.
По его знаку подъехали и другие лорды, смотрели то на Ришара, то на меня, переваривали еще медленнее. Первым среагировал даже не барон Альбрехт, а Рейнфельс.
– Хорошая идея, – сказал он с присущей ему обстоятельностью. – И, я бы сказал, никакого обмана здесь как раз нет.
– Нет? – вскрикнул кто-то из рыцарей.
Рейнфельс сказал невозмутимо:
– Нет, если посмотреть правильно. Мы привыкли считать себя армландской армией, что вторглась в земли королевства Сен-Мари. Но если учесть, что сэр Ричард одновременно является и наследником герцога Брабантского… почему не признать пока, что мы в самом деле… ну, не из герцогства, конечно, но уже больше, чем просто армландцы!
Сэр Растер пробормотал с так украшающей его тугодумностью солидного человека:
– Больше, чем армландцы… Это как?
– Мы, будучи армландцами, – начал объяснять Рейнфельс обстоятельно, – одновременно представляем и герцогство Брабант! Теперь взглянем, что у нас получится. Допустим, получится все, что задумали! Захватим королевство Кейдана полностью. Но что с ним сделаем? Просто ограбим и уйдем?.. Или же попытаемся, как планирует сэр Ричард, как-то закрепиться?
Барон Альбрехт повернулся ко мне.
– Сэр Ричард! Вы в самом деле планируете удержаться в Захребетье? Или только обезопасить Тоннель?
Я пробормотал:
– Удержавшись в Сен-Мари, мы обезопасим и Тоннель. Но давайте послушаем графа Ришара. Он человек великой мудрости и умеет смотреть далеко вперед, просчитывать всякие варианты. А еще он умеет делать точные выводы.
Граф Ришар поклонился и сказал невозмутимо:
– На самом деле нам не так уж и важно, как называется наше войско. Когда победим и создадим новое войско, в нем будут рыцари из Безансона, Шарни, Ланнуа, Мэнни, Вьеннуа, Пьер-Пертуи и многих других городов и областей Сен-Мари, а также из Армландии и герцогства Брабант. Потому, как очень кстати предложил сэр Рейнфельс, предлагаю не объявлять нас армландским воинством и после, когда крепости будут в наших руках. Сказать правду… это всего лишь польстит нашему тщеславию, но настроит народ против нас, захватчиков.
На этот раз барон Альбрехт заговорил первым:
– Сэр Ричард прав, вы умеете заглядывать далеко в будущее, просчитывать и выбирать самый лучший путь. Сказали вы настолько хорошо, что я не колеблюсь и говорю громко: да, я со своим отрядом иду в составе войска, которое ведет сэр Ричард. Не армландское, не герцожье, а просто… да. Каждый пусть понимает, как хочет.
Сэр Растер громыхнул:
– И я. Врать не хочу, потому я просто иду под знаменем сэра Ричарда. А что у него на знамени на этот раз… не мое дело.
Я сам лихорадочно продумывал варианты. Стыдно сказать, впервые кто-то из местных помыслил шире и объемнее, чем я, такая умная цаца. Продолжая делать вид, что все мы – всего лишь присланное войско из герцогства Брабантского, мы сразу снизим уровень сопротивления почти до нуля. А то, что я буду везде смещать королевских управителей и ставить своих, будет объясняться просто натянутыми отношениями между королем Кейданом и герцогом Готфридом.
Да, всем будет понятно, что герцог старается упрочить свои позиции перед неизбежным торгом с королем. Возможно, герцог потребует еще большей самостоятельности для Брабанта, свободы от пошлин, а еще чтоб привилегии герцогства были внесены в закон и не смели оспариваться потомками короля и вообще будущими королями Сен-Мари.
– Спасибо, – сказал я с чувством, – спасибо за доверие!
Сэр Растер в возбуждении потер ладони одна о другую. Они заскрипели, словно каменные, сам Растер помотал головой, как испуганный конь.
– Да что там… Мы в такое дело вломились, как волчья стая в стадо овец… теперь только вперед, не останавливаясь!
– Теперь да, – проговорил и Рейнфельс серьезным до жути голосом. – Либо все получится… либо наши кости будут обгладывать на этих полях хищные звери.
Сэр Растер воскликнул оптимистически:
– Зато барды сложат о нас песни!
– И какие песни, – поддержал старшего друга Митчелл. – Эх, когда-нибудь послушаю…
В город въехали под рев труб. Первыми легкие конники, за ними рыцарь со знаменем, где гордо реет мой герб, следом на гордом Зайчике я, милостиво улыбаюсь и плавно помахиваю рукой. Важно именно плавно и державно, без рывков и прочей несолидности, левое плечо и бок прикрывают красный щит с гербом, который знатоки однажды определили как очень даже древний и чем-то таким непонятным страшноватый.
Народ неистовствовал, выражая радость, громче ликовали бы разве что при сожжении еретика, желательно знатного, это народу особенно приятно, надо учесть и взять на вооружение. Рыцари, что следуют за мной, хранили надменное молчание. Им можно не обращать внимание на ликование простонародных масс, это я, как отец народа, должен заботиться обо всех сословиях.
– Слава Ричарду Валленштейну!..
– Слава героям Брабанта!
– Слава нашим доблестным освободителям!
Сэр Растер цвел, как роскошная королевская роза на добротном перепревшем навозе, широкое лицо расплывается, как тесто по сковородке. Перехватив мой взгляд, подмигнул, мол, я же говорил, назовут освободителями, какие мы молодцы, всех обхитрили, щас будем грабить и насиловать…
Дома расступились, навстречу выплыла мощенная булыжником центральная площадь. Массивный белый дворец из мрамора на той стороне, широкие ступени и стража у ворот, ясно, логово верховного лорда, герцога Чарльза Фуланда. Трубачи убрали инструменты, я некоторое время еще ехал с милостивой улыбкой и время от времени наклонял голову в ответ на особенно бурные взрывы восторга, а когда подъехали к дворцу, я властно вскинул длань и втихую обрадовался, что крики стихли, словно их ножом отрезало.
– Благородные жители Вьеннуа, – заговорил я государственным голосом, – а вы все благородные, так как устояли перед напором бесчисленных полчищ диких и безбожных нелюдей!.. Итак, благородные жители Вьеннуа, враг разгромлен совместными усилиями.
