Он перекрестился, сказал с прежней скорбью:
– Признаюсь, я никогда не был таким растерянным.
– Что стряслось?
– Как что? – спросил он в горестном недоумении. – Целая страна погрязла в безверии!.. Или в почти безверии. Стыдно сказать, я впервые пребываю в панике. И уже отправил кучу писем в Ватикан.
– На предмет?
– Прошу прислать священников, – ответил он. – Еще. Никогда не думал, что падение нравов может быть таким… ужасающим. Мои люди падают с ног, сам не сплю с того момента, как вышли из Тоннеля и увидели, в какой тьме невежества живут люди, забывшие о Слове Божьем! Это ж не в этом городе началось, сэр Ричард! Люди уже забывают, как вообще креститься…
– Да уж, – промямлил я. – Взвейтесь кострами, синие ночи…
– Костры, – возразил он, – для одиночек! А сперва нужно пройтись огненной метлой, начисто выметая гниль и разложение. Увы, тяжелую ношу ты принял на свои плечи.
– Да уж, – пробормотал я. – Чего мне только не припишут. Впрочем, победителей не судят, надо только им и остаться.
Глава 6
Даже не определившись, кто где будет ночевать, мои воины, в том числе и рыцари, поспешно отправились на рынок. У каждого есть что продать, варваров отправляли на тот свет почти голыми, а здесь в лавках оружейников роняли голодные слюни, рассматривая великолепные доспехи, разнообразное оружие, в том числе и дивной выделки мечи, которые в Армландии носят только благородные.
И хотя многие успели сменить старые топорные латы на высокопрочные легкие панцири, но на здешних базарах находили что-то новое, непривычное и жадно осматривали, щупали, примеряли. Я сам проехался по центральным улицам, на меня смотрели с любопытством, шарахались от огромного черного Пса, но не так сильно, как в Армландии, что чуточку уязвило, потом я вспомнил, что здесь отдельные умельцы ухитряются держать на работе даже троллей, вообще неслыханное кощунство, если смотреть с точки зрения христианина. Невольно подумал, что отец Дитрих в обморок упадет, если такое увидит своими глазами. Или, напротив, придет в такое неистовство, что отца Ульфиллу перещеголяет…
При воспоминании об этом проклятом попе настроение испортилось, смотреть что-либо в городе сразу расхотелось. Я повернул коня, дома поплыли навстречу в обратном порядке, наконец показался блистающий дворец герцога. На площади в окружении своих рыцарей граф Ришар что-то рассказывал, картинно вздымал брови и поднимал плечи.
Завидев меня, поинтересовался:
– К магам ездили, сэр Ричард?
– К магам? – переспросил я в недоумении. – Почему к магам?
– Потому что доспехи и оружие вам не нужны, – ответил он с намекающей улыбочкой.
– Здесь слабые маги, – ответил я. – Если они вообще есть.
Он кивнул с полным пониманием в глазах.
– Да, конечно, если город даже не пробовали защищать. Но оружие здесь… гм… как и доспехи… Подумать только, в свободной продаже! В лавках!.. Не для своего сеньора делается, а всякий может купить… Мои люди спустили все награбленное, спешат перевооружиться. Здешним оружейникам прибавилось работы!.. Мы столько не пробудем.
– Хорошее оружие, – согласился я. – Общий уровень здесь высок.
Он не понял, что за уровень, сказал со смешком:
– После этого похода сможем сокрушить хоть Фоссано, хоть Турнедо, хоть кого угодно! Хотя слаще всего повергнуть Гиллеберда…
Я пожал плечами.
– Стоит ли с ним так миндальничать?
– А как лучше? – спросил он с интересом.
– Лучше завоевать, – пояснил я, – куда более жестокими и кровавыми методами.
– Это какими?
– Бывает еще схватка экономик, – сказал я. – Проигравшие страны будут поставлены на колени, но население станет обвинять не нас, а свое правительство, а в нас увидят защитников и освободителей.
Он осведомился с беспокойством:
– А не будет ли в этом ущерба нашей рыцарской чести?
– Нисколько, – заверил я, не упомянув, что ущерба не может быть причинено тому, чего в мире экономики не останется, – это вполне изящно и благородно… в некотором смысле.
Он посмотрел с сомнением, но тут же заговорил о другом:
– Сэр Ричард, вы продумали, как оставить город и крепость под нашим контролем?
– Жителям я уже намекнул и сегодня же вечером переговорю с герцогом, – пообещал я.
– Разговор будет трудным, – предупредил он.
– Я ему ничего не должен, – сообщил я. – Так что могу говорить строго по делу, без всяких эмоций.
В сторонке прозвучали звуки музыки, приятный женский голос запел игривую песенку. Группа бродячих актеров прямо на булыжной мостовой устроили представление: худой и жилистый мужчина поднял на плечи троих коллег, им на плечи встала девушка и ловко жонглировала деревянными булавами. Еще один ходил вокруг них на руках, смешно дрыгая в воздухе ногами.
Мужчина все еще держал пирамиду, а тот, что ходил на руках, взял шляпу в зубы и пошел по кругу. Кто-то бросил монетку, кто-то положил булочку, а кто-то весело плюнул и загоготал, довольный шуткой. Я бросил серебряную монету, актеры ахнули и благодарили долго-долго и даже предложили сыграть для меня еще или исполнить любые мои желания.
Я отмахнулся, они удалились, не переставая благодарить и кланяться. Ришар спросил с любопытством:
– Что вы так переменились в лице? Актеры что-то напомнили?
– Да вот не знаю, – сказал я честно, – хорошо или плохо, если бы они вот так и остались… Актеры, я имею в виду.
– Сэр Ричард… простите, не понял.
Я отмахнулся.
– Да это так, мысли вслух. Пройдет время, актеры будут богаче нынешних лордов, а лорды будут беднее этих актеров. И слава будет за актерами, и дети рыцарей будут мечтать стать актерами… Что-то в этом есть хорошее… искусство, дескать, побеждает, но сколько же дряни… И вот не знаю, если бы я мог все остановить или повернуть на другую дорогу… благо ли было бы? И правильно ли…
Он выпрямился, почему-то побледнел и посмотрел на меня почти с суеверным ужасом.
– Сэр Ричард… не заглядывайте так далеко! Только Господь наш зрит, что ждет его овец.
Я не успел ответить, в нашу сторону несся на взмыленном коне, высекая подковами длинные шипящие искры, гонец в цветах отряда сэра Норберта.
– Сэр Ричард! – прокричал он. – Сэр Ричард!.. Мой господин велел разогнать поклоняющихся еретиков… даже не еретиков, он даже не знает, отступники это или язычники…
Я спросил быстро:
– Где поклоняются? Если на поляне…
– Нет, – выпалил он, – там храм. Говорят, что храм самого Терроса.
– А это еще кто? – спросил я высокомерно. – Почему не знаю?
