Но если раньше у меня женщин отбирали высокие идеи или принципы, то последний раз вообще позор… отнял просто человек, да и то не император или хотя бы король, а злобный и всем недовольный священник, урод и фанатик… Что-то я не понимаю в этом мире, хотя проще сказать, что этот мир не понимает меня, такого уникального и замечательного. Но сказать так – скатиться до уровня подростка, их, таких уникальных и непонятых тупым обществом, целые толпы бродят…
Значит, что-то не так во мне самом. Но, чтобы не признавать в себе червоточины, скажем иначе: я, как настоящий рыцарь, все еще в поисках идеала женщины. Нам, рыцарям, подай только идеальное, на меньшее мы не согласны. Кто соглашается на меньшее, тот останавливается на трудном и долгом пути к прогрессу.
Амелия поставила на стол чугунок с наваристым супом, дети обеими руками протягивали миски, она со смехом наливала им большой поварешкой. Ароматный запах наполнил комнату, я ел с аппетитом пробегавшего весь день по лесу волка. Торкилстон посматривал, как Амелия водружает на середину стола широкое блюдо с зажаренной в духовке индюшкой, не вытерпел и воткнул сверху нож с костяной рукоятью.
– Сэр Ричард, пусть дети запомнят, что вы сидели за этим столом!
Я пробормотал:
– У меня руки кривые. Всегда режу так, что мне достается больше.
Он коротко хохотнул.
– Вам и причитается большая доля. Как здесь за столом, так и в городе.
В его словах был намек, сути которого я не уловил, так как сосредоточенно резал нежнейшее мясо, золотистая корочка похрустывает, сладкий сок бежит по лезвию на пальцы. Аромат ввинчивается через ноздри прямо в мозг, захотелось рвать куски прямо вот так, но на то и манеры, чтобы отличать нас от животных и простых людей, я старательно разделил на доли, вроде бы никого не обидел, сам разложил на тарелки.
– Уф… ну и работа! Проще мечом махать.
После трапезы я вышел посмотреть на Зайчика, что-то дети подозрительно часто бегают из дома в конюшню, следом вышел Торкилстон.
Я оглянулся, сказал мирно:
– Не таись. Что там у тебя?
Он вздрогнул.
– Да вроде бы ничего…
– Не ври, – посоветовал я. – Что тебя тревожит?
Он посмотрел на меня, тут же отвел взгляд.
– Да так… Сэр Ричард, почему все-таки вы тайно? Это ваш город!
– Есть соображения.
– Но мне можно узнать? Я не скажу даже Амелии.
– Ах да, – сказал я, – ты же начальник городской стражи.
– И городского гарнизона, – напомнил он. – Сейчас в городе настолько все хорошо, что мне страшно, как бы не случилось чего! Так хорошо долго не бывает. И тут приезжаете вы…
– В прошлый раз, – напомнил я, – город тоже процветал! Но хуже мы сделали или лучше?
Он сказал с убеждением:
– Лучше! Хоть в первые месяцы богатства и поубавилось.
– Ну вот, – сказал я, – а я приехал, чтобы на этот раз и богатства прибавилось. Понимаешь, Торкилстон… хотя тебя уже зовут Джонсом?.. я еще не знаю, дошли сюда слухи или нет. В смысле, что войско герцога Брабантского веду я.
Он охнул:
– Что?
– Вот именно, – сказал я. – Если дошли, то не знаю, как меня здесь встретят… Могут, как друга, по старой памяти, а могут и как противника, если здесь власть Кейдана сильнее городского совета. Но главное, что мы снова вместе и снова решаем судьбу Тараскона. Только уже на другом уровне. Повыше. А это значит, что заодно решаем и судьбы прилегающих земель. А также тех, кто мог бы выбрать наш путь.
Он спросил потрясенно:
– Какой путь?
– Путь культуры и прогресса, – сказал я. – Назовем его так. Все нужное нам нужно называть красиво и возвышенно. На тот случай, если придется посылать кого-то умирать за эти идеи. Словом, все то, что есть в Тарасконе, мы распространим на все захваченные… нет, на все освобожденные земли королевства. Если надо, то и силой. Но разве нам не пришлось пролить кровь, чтобы установить здесь более справедливое правление?
Он молчал, только следил за мной тревожными глазами.
Глава 7
В порту работа кипит, Торкилстон начал было рассказывать, как много уже успели сделать, но я отмахнулся, не хозяйственник я, не хозяйственник, и он угрюмо умолк.
С того времени, как меня здесь избрали бургграфом, набережная расширилась вдвое, если не втрое, хотя все так же заставлена, запружена, но на этот раз больше строительным материалом, чем торговыми товарами. Чистильщиков сапог не стало меньше, но за снующими плотниками и столярами их почти не видно.
С пригорка я оглянулся, сердце дрогнуло при виде дивной картины: весь порт горит множеством огоньков, даже на всех мачтах кораблей, включая самые мелкие, светятся лампы. Не думаю, что везде привычные светильники на бараньем или рыбьем жире, многие бережно хранят древние светящиеся камни. Света от них немного, зато служат отличными ориентирами. Возможно, когда-то ими выкладывали как дорожки в садах, так и межконтинентальные магистрали, сейчас же каждый обломок хранится и передается из поколения в поколение, их можно купить почти на любом крупном рынке…
Мы промчались на конях поверху, дальше проследовали по запруженной рабочим народом набережной в город. От жилых зданий веет нечистым теплом скученного жилья, небо болезненно-зеленоватое, а поднятая ногами и копытами пыль долго висит в воздухе, светится как будто сама по себе, ибо солнце зашло давно, а луна еще не поднялась из-за темного леса.
Привратник у дома мастера Пауэра с великим почтением сообщил, что этот дом показался недостаточно хорош, чтобы принять сэра бургграфа, потому главы гильдий сейчас собираются в доме Лоренса Агендера, верховного главы совета гильдий и цехов.
Сердце мое болезненно заныло. Я все-таки предпочел бы здание городского совета, а не квартал торговых людей. Там дома самых богатых и уважаемых людей, согласен, в том числе глав гильдий, но все-таки для меня это дурной знак. Словно не признают уже бургграфом…
Но я не повел и бровью, удары надо уметь держать, вскочил на коня и повернулся к Торкилстону, он так и не покидал седла.
– Ты со своей стороны проследи, чтобы все шло по плану. В смысле, как я сказал! Это мой город, я сам хочу избежать малейшего кровопролития.
Он кивнул, хмурый и настороженный. Взгляд его скользнул вдоль улицы.
– Удастся ли?
– От нас зависит, – отрезал я. – Но теперь больше от тебя.
– Нашествие варваров, – сказал он, – здесь не считают угрозой… большой угрозой. Варвары никогда не подходили близко. А вот рыцарские войска…
– Тоже не подходили!
– Но если подойдут, – пробурчал он, – то их ничем не выгнать.
– Не забудь, – сказал я настойчиво. – И ничего не перепутай!
