Книга Трубка Шерлока Холмса, страница 22. Автор книги Джун Томсон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Трубка Шерлока Холмса»

Cтраница 22

Посреди этой выставки изысканных произведений фигура Сороки-Воровки казалась ошибкой Природы. Увидев его, я испытал огромное облегчение, так как он ничуть не походил на могучего преступника, созданного моим воображением.

Он сидел у камина в инвалидном кресле. Это была маленькая нелепая фигурка; руки, похожие на белые птичьи лапы, покоились на пледе, покрывавшем его колени; голова была такой костлявой, что походила на голый череп. Впечатление это усиливали темные очки, подобные пустым глазницам.

– Мистер Холмс, доктор Уотсон, прошу вас, садитесь, – сказал хозяин свистящим шепотом. – Я страдаю тяжелой болезнью, которая не позволяет мне приветствовать вас стоя.

Ни в его тоне, ни в манерах не было ничего похожего на жалость к себе – он просто констатировал факт. Когда мы с Холмсом уселись напротив него, я, как практикующий врач, не мог не ощутить сострадания к этому человеку, которому недолго осталось жить.

И я мысленно признал удачным прозвище, которое дал хозяину дома Холмс, ибо Паркер походил на истощенную, замученную птицу, от которой старость и болезнь оставили лишь горсточку хрупких костей.

– С самого ареста Вандербильта я ожидал вашего появления, мистер Холмс, – продолжал он. – И все-таки попался в вашу ловушку. Но приманка была столь соблазнительна, что я убедил себя, будто нет никакой опасности. Фамильная миниатюра Бедминстеров, к тому же кисти Купера! Невозможно было устоять. Я долгие годы мечтал завладеть фамильной вещью Бедминстеров.

Полагаю, раз уж вы здесь, вам бы хотелось осмотреть мою коллекцию? Очень хорошо, мистер Холмс. Вы и доктор Уотсон удостоитесь такой привилегии, хотя никто, даже Вандербильт, не видел ее полностью. – Рука, похожая на птичью лапку, поднялась и указала в дальний конец комнаты. – Если вы будете так любезны подкатить меня к той двери, я открою мою Пещеру Аладдина на ваше обозрение.

Я катил инвалидное кресло, а Холмс прошел вперед, чтобы отодвинуть гобеленовый занавес, скрывавший за собой дверь. Здесь мы остановились. Сорока-Воровка, вынув из кармана большой ключ, вставил его в замочную скважину и повернул. Ручки не было, дверь бесшумно растворилась на смазанных петлях, открыв комнату, которая была за ней.

Я употребляю слово «комната», хотя это, скорее, был храм. Каменные колонны поддерживали потолок с крестовыми сводами, расписанный фигурами богов и богинь. С каждой стороны виднелись большие арочные ниши. В комнате не было мебели – только роскошный персидский ковер на мраморном полу и огромные застекленные витрины.

Сорока-Воровка назвал волшебную залу Пещерой Аладдина, и это было подходящее определение, поскольку казалось, будто входишь в сокровищницу, наполненную слоновой костью, хрусталем, фарфором, благородными металлами и драгоценными камнями.

В каждой витрине заключалось множество мелких изысканных предметов: от драгоценных табакерок до разрисованных вееров, от серебряных кубков до золотых ларцов.

По сигналу Сороки-Воровки мы остановились перед витриной, в центре которой на почетном месте стояла миниатюра, всего днем раньше, к моей великой досаде, уложенная в карман Вессоном, прежде чем тот вышел из номера в отеле «Кларидж».

Открыв дверцу, Сорока-Воровка вынул миниатюру и взглянул на нас через плечо. Его рот растянулся в страдальческой улыбке.

– Прекрасна, не так ли? – спросил он. – Такая превосходная работа! Я всегда любил маленькие вещи, особенно с тех пор, как начал терять зрение. Теперь мне приходится подносить предметы к самому лицу, иначе я ничего не вижу.

Сжав миниатюру в исхудалой руке, он приблизил ее к глазам и пристально вгляделся.

– Вы только посмотрите на ее улыбку, на эти мягкие завитки волос! Ребенком я тосковал по красоте. Я был подкидышем, подброшенным на церковный двор и воспитанным в работном доме, где меня окружали уродство и нищета. Это пробудило во мне жажду обладать прекрасными вещами, которую я пытаюсь утолить всю жизнь.

Лишь одна красивая вещь вносила немного радости в это унылое существование. Вы улыбнетесь, джентльмены, когда я скажу, что это был крошечный золотой медальон с маленькой жемчужиной в середине, который надевала по воскресеньям экономка работного дома. Банальное украшение, но мне казалось, что оно сверкает, как солнце. Тогда я поклялся, что в один прекрасный день разбогатею настолько, чтобы обладать такой прекрасной вещью.

– И вам это удалось, – заметил Холмс, указывая на витрины с сокровищами, окружавшие нас со всех сторон.

– Благодаря моим собственным усилиям, – парировал Сорока-Воровка, и слабый румянец проступил на его бледных впалых щеках. – В двенадцать лет я начал работать у аптекаря, подметал полы в аптеке, мыл склянки и мог бы так и не подняться выше. Но поскольку я был трудолюбив и жаждал знаний, мой хозяин начал обучать меня искусству готовить лекарства. Именно тогда я приобрел ремесло, которое позже принесло мне состояние, и именно тогда начал удовлетворять свою страсть к коллекционированию.

Проходили годы, я становился все богаче, и моя страсть значила для меня больше, нежели семья или друзья. Посмотрите на них! – воскликнул он, дрожащей рукой указывая на свои сокровища. – Вот они! Друзья, которых я так и не завел, женщины, на которых не женился, дети, которых у меня нет! Но они гораздо драгоценнее для меня, чем плоть и кровь, потому что они совершенны и нетленны.

Я должен пояснить, мистер Холмс, – продолжал он, обратив темные очки в сторону моего друга, – что не все эти вещи краденые. Большинство было приобретено законным путем на распродажах и аукционах или при посредстве торговцев.

Именно на аукционе я познакомился с человеком, которого вы знаете как Вандербильта. Он сразу же произвел на меня впечатление своими познаниями в области искусства – особенно того направления, которое меня интересует. Он начал консультировать меня на предмет того, чт́о покупать, а затем, когда мое здоровье пошатнулось, стал действовать как мой агент и выступал от моего имени на аукционах.

Как и у многих из тех, кто связан с миром искусства, не все его сделки были строго законными. За свою карьеру в качестве торговца он имел дело и с крадеными предметами искусства, и с подделками. Это он намекнул, что есть и другие, менее законные способы приобрести то, чем я так стремился обладать.

Пожалуйста, не поймите меня превратно. Хотя я всецело предоставил ему заниматься подобными приобретениями, я не пребывал в неведении относительно методов, которые он использовал.

– Например, краж со взломом и грабежа? – услужливо подсказал Холмс.

– О да, действительно, – признал Сорока-Воровка. – Я не хочу приукрашивать неприглядную правду, за которую несу полную ответственность. Как вы верно сказали, это были кража со взломом и грабеж.

– Я полагаю, это Вандербильт познакомил вас с Арти Такером, он же Вессон? – осведомился Холмс. – Вы также знали, что Арти – известный скупщик краденого антиквариата и произведений искусства?

– Да, мистер Холмс, я и этого не отрицаю. Я завел много странных знакомых за свою карьеру коллекционера, и не все они порядочны. Пусть Такер преступник, но он столь же сведущ в области искусства, как любой эксперт, которого вы встретите в крупной аукционной фирме. К тому же комиссионные, которые он берет за свою консультацию, значительно меньше.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация