Я предпочел попросить царя удалиться, и он это сделал, хотя и с неохотой. На территории поместья жила местная женщина, которая выполняла работу моей медсестры. Ее звали Сара, и, судя по тому, свидетелем чего я стал в ту ночь, медицина являлась ее призванием. Ей было свойственно сочувствие, и у нее были прекрасные добрые руки. Она сказала, что выполняет на острове функции медсестры и сиделки и ухаживает за больными. В молодости ее обучали этому ремеслу врачи на острове Гранд-Багама. Врачи приезжали раз в несколько месяцев, чтобы осмотреть жителей Эльютеры, а Сара жила здесь постоянно и помогала людям, когда врачей не было. Она прекрасно справлялась.
Алексею было очень плохо. У него тут же резко поднялась температура, что на самом деле являлось хорошим симптомом, но мальчик впал в забытье.
Ко второму дню лицо Алексея побелело. Он напоминал восковую куклу. Глаза сильно ввалились, дыхание стало ужасающе тяжелым. Я умолял царя позволить еще одну небольшую дозу морфия, но на этот раз он категорически отказался. У Алексея началась ужасающая агония, он звал мать с просьбой ему помочь:
– Мама, мама, почему ты мне не поможешь?
Все, кто слышал эти крики, приходили в ужас.
Затем у Алексея начались судороги на фоне перемежающегося забытья и агонии. И словно нам мало было несчастий в безопасности дома, разразился сильный шторм, слишком рано для этого времени года.
Посреди ужаса, бушующего снаружи, и кошмарной агонии ребенка в особняке Сара показала свою нужность и полезность. Она стоила в миллион раз больше, чем ей платили!
– Знаете, – нерешительно сказала она мне, – врачи на главном острове смеялись надо мной из-за использования средств народной медицины, но моих соотечественников наши лекарственные травы и секреты поддерживали задолго до того, как здесь появились белые люди. Может, я смогу вам помочь.
– Боже, женщина, если ты говоришь о каком-то местном зелье, которое дает хотя бы успокаивающий эффект и ничего больше, то ты безусловно поможешь. Но ты будешь помогать мальчику, а не мне, – ответил я.
И она помогла. Пока ураган валил деревья и бился в окна особняка, Сара вышла из дома и отправилась в этот ад. Она отсутствовала три часа и вернулась с небольшой миской, полной некой белой липкой массы.
Я поговорил с царем, который сходил с ума от беспокойства, и он дал мне разрешение, сказав, что доверяет мне. Он сам собирался остаться с царицей и молиться Богу. Я решил, что это самое подходящее для него место.
Я сказал Саре, что решил попробовать дать Алексею ее смесь, однако она ответила, что будет лечить мальчика сама – для этого нужно быть наполовину туземцем, потому что у белых людей слишком твердые головы для того, чтобы иметь мягкие сердца. Я даже вроде рассмеялся в ответ на это замечание, хотя точно не помню. Сара сама скормила принесенную ею смесь Алексею с ложки, пообещав, что лекарство снимет боль.
Было это совпадением или нет, но ее снадобье на самом деле ослабило боль наследника буквально через четверть часа, а вскоре после этого снизилась и температура. И хотя она поднималась и падала снова без какой-либо определенной схемы, лекарство неизменно волшебным образом срабатывало.
Тогда я поверил в местные средства. Но когда я спросил Сару, что входит в состав ее зелья, она рассмеялась и ответила, что старые островные секреты не следует знать белому человеку, даже мне.
– Этот мальчик не должен страдать, – просто сказала она. – Он – махтуба.
Когда я поинтересовался точным значением слова, Сара пояснила, что оно означает душу, которая много страдала, не заслуживая этого.
13 августа 1918 года
Утром царю сообщили о степени разрушений на острове. Два гостевых домика были буквально уничтожены, пострадали многие окна и двери особняка. Деревья повалило штормом, и требовалось много времени, чтобы восстановить постройки. Но самыми серьезными потерями были человеческие: погибли два местных жителя. К сожалению, одним из них оказался племянник Сары.
В дальнейшем Сара говорила, что Алексею помогло не столько ее лекарство, сколько дух ее племянника Оливера. Она твердо верила, что Алексей и Оливер теперь слились в одно целое, и просила царя разрешить ей ухаживать за мальчиком до конца ее собственной жизни. Когда я сказал царю, что это прекрасная мысль, тем более ему в любом случае нужна постоянная сиделка для Алексея, он принял предложение Сары, и она перебралась в одну из комнат, предназначенных для слуг в особняке, чтобы всегда находиться рядом с царевичем. Она полюбила мальчика, как собственного сына.
Холмс уезжает
14 августа 1918 года
Капитан Ярдли получил приказ отплыть на следующий день, и он так и поступил, взяв на борт также Холмса и Престона. Прибыла замена сэра Майкла, о чем я расскажу чуть позже, однако так и не приехал врач, чтобы занять мое место. Ярдли сказал, что командир корабля, который доставил нового человека, не получал никаких приказов насчет врача или какого-либо другого пассажира, за исключением того, который и прибыл на остров. Я бы в любом случае не бросил Алексея, но меня сильно расстроило отсутствие нового врача. А мне в тот период расстройств и без того хватало.
Чтобы хоть как-то уменьшить всеобщие страдания и немного облегчить одинокое существование оторванных от мира людей, Ярдли установил в одном из домиков на дальнем участке территории радиоприемник. Им должны были заниматься по очереди трое местных жителей Багамских островов, которые раньше служили в колониальных войсках в качестве радистов, а потом вышли в отставку. Теперь их снова призвали на службу, повысив до сержантов и увеличив оплату.
Великие княжны прощались с Холмсом, Престоном и Ярдли с тяжелым сердцем: теперь к печали по поводу болезни Алексея добавилась горечь расставания с дорогими людьми. Мария перенесла отъезд капитана тяжелее всех. На нее обрушилась та же тяжесть разлуки с любимым, которую ее сестра Татьяна молча пережила почти месяц назад.
Позже Татьяна сообщила мне, что Уильям с Марией поклялись друг другу в вечной любви и молодой капитан обещал, что сразу же после войны, «которая теперь может закончиться в любой день», он вернется, чтобы просить руки княжны. Он заверил Марию, что с ее братом все будет хорошо, а затем ему пришлось сесть на корабль.
Царь на несколько минут покинул Алексея, чтобы поговорить с Холмсом и Престоном. После он рассказал мне, что поблагодарил сэра Майкла от всей души и просил возвращаться просто погостить. Сэр Майкл обещал приехать, но оба они знали, что на самом деле это очень маловероятно.
Потом царь повернулся к Холмсу и обнял его. По щекам Николая текли слезы, и он их не стыдился. Сжав руки Холмса в своих, царь горячо поблагодарил его за спасение своей семьи и за все то, что Холмс для них сделал.
Николай отдал великому сыщику последнюю ценную вещь, которая у него оставалась, – браслет в виде цепочки, который ему подарила мать после первого причастия. Холмс сразу же надел браслет на руку и пообещал царю, что они обязательно еще встретятся. Царь в это искренне верил.
