Через несколько сессий Дениз и Питер начали узнавать эти ощущения в реальном времени. Поначалу паузу делал я, поднимая руку, когда чувствовал, что один из них погружается в реактивное состояние. Но вскоре Дениз и Питер сами научились определять реактивные ощущения, приходящие на смену восприимчивости, и прерываться по мере необходимости. Их немного удивило, как сложно просить паузу, когда говорит другой, и еще сложнее согласиться на нее, когда говорят они. В какой-то момент Питер отметил, что Дениз сигнализирует о паузе так, будто требует заткнуться (Дениз нахмурилась). Но потом он продолжил и сказал, что так она просила остановиться и себя. После этой реплики напряженное лицо Дениз немного расслабилось, и ее взгляд смягчился, как будто она только что открыла нечто для себя важное. Потом она с легкой улыбкой заверила Питера, что если ей захочется заткнуть его, то она так ему и сообщит. Словесная перепалка с долей юмора была хорошим знаком. Питер мог научиться распознавать и корректировать свое восприятие, а Дениз – признать, что ему это удалось, и посмотреть на собственное поведение со стороны. Я заметил короткий момент единения и совместной работы.
На одной из следующих встреч Питер сказал Дениз, что она опять демонстрирует свой нарциссизм. Он произнес это спокойно, но было несложно уловить в его словах злобу и желание обидеть. Раньше Дениз ответила бы оскорблением, использовав неуверенность мужа в качестве легкой мишени, но теперь она подняла руку. «Я чувствую, что закипаю; нам надо остановиться», – пояснила она. Они оба замолчали и сосредоточились на дыхании. Жалко, что у меня в кабинете отсутствовала камера, чтобы показать вам происходящее. После паузы Питер признался, что вспылил от страха. Дениз правильно интерпретировала его намерение, и у нее получилось простить его нападку. То, что раньше вбило бы еще один гвоздь в крышку гроба их отношений, теперь давало им возможность восстановить доверие друг к другу.
Фокусируясь на сознании
Дениз и Питер так много лет провели в реактивности, что им нужно было как следует потренировать способность возвращаться в осознанное состояние. Чтобы отучить их от пагубной модели поведения и приучить к новой, я потратил третью встречу на знакомство с колесом осознанности и наблюдением за дыханием. При помощи «подручной» модели мозга я объяснил, как концентрация внимания помогает развивать медиальную префронтальную кору и как это продвинет терапию.
Питер в молодости немного занимался йогой, и он сразу почувствовал, что такие практики его успокаивают. Однако для Дениз сосредоточенность на настоящем оказалась в новинку, и она находила упражнения запутанными и бесполезными. Я призывал ее просто отмечать данную странность и не ждать ничего конкретного. Надо отдать ей должное, Дениз действительно продолжала заниматься дома, но прошло немало времени, прежде чем она открылась ясности и спокойствию.
Вы, конечно, уже знаете, что цель упражнений на интеграцию осознанности не просто успокоить Дениз и Питера. Мне хотелось дать им инструмент для поиска глубинного восприимчивого состояния, скрытого под их индивидуальными адаптациями и реактивными защитными механизмами. Например, Джонатану укрепление нейронных путей префронтальной коры позволило «нажимать на паузу», не давая перепадам настроения захлестнуть себя, и стабилизировать неустойчивое сознание. Я рассчитывал, что укрепление связей медиальной префронтальной коры предоставит Дениз и Питеру возможность смотреть дальше своих реакций и таким образом заново найти друг друга.
Еще я надеялся, что это поможет им найти себя.
Осмыслить прошлое и освободить настоящее
Четвертую и пятую сессии я посвятил вопросам для определения типа привязанности, и мне хотелось, чтобы Дениз и Питер выслушали истории друг друга. Я напрямую спросил, готовы ли они принять неизбежно связанную с такой работой уязвимость. Они пообещали – на словах и при помощи невербальных сигналов, которые я четко чувствовал, – что будут уважать открывающийся внутренний мир другого. Эта договоренность и общая доброжелательность, проявляемая ими на индивидуальных встречах, позволили мне думать, что беседа пойдет на пользу.
Вот что мы выяснили. У Питера оказался преимущественно тревожный нарратив, из чего следовал вывод, что его все еще беспокоят нерешенные проблемы из детства. Нарратив Дениз характеризовался отрицанием привязанности и минимальной потребности в других – как в детстве, так и сейчас.
Питер был младшим из четырех детей, а у его мамы начались хронические проблемы со спиной из-за автомобильной аварии, в которую она попала вскоре после его рождения. Она перенесла несколько операций, лежала в больнице, долго восстанавливалась дома, пока отец Питера работал охранником на двух работах и иногда даже по ночам, чтобы как-то прокормить семью. Мэгги, сестра Питера, старше его на двенадцать лет, опекала его, но, будучи подростком, увлеклась наркотиками. (Она начала с маминых обезболивающих и перешла на барбитураты
[48]
и алкоголь.) Мэгги оставляла Питера одного с двумя другими сестрами, которые были на пять и семь лет старше него. По его словам, они заботились о себе сами.
«Я пытался найти подход к маме, – вспоминал Питер, – и иногда она меня принимала. На какое-то время мы даже сблизились. Она много времени проводила с Мэгги: она любила ее сильнее всех. Но большую часть времени мама не выходила из своей комнаты. Она никогда особо не баловала нас вниманием, и я до сих пор одинок», – заключил Питер с горечью. Смешение прошедшего и настоящего времени не только говорило о его тревожности, но и наводило на мысль о том, как он видел Дениз.
Все детство Питера его отец выкуривал по две пачки сигарет в день для снятия стресса и умер от инфаркта, когда Питеру исполнилось четырнадцать. Его мама вроде бы оправилась после этого и начала работать замещающим учителем, но Питеру так и не удалось восстановить близость с ней. Она казалась ему грустной и депрессивной женщиной, оставшейся одинокой до конца жизни. (Она умерла десять лет назад, незадолго до свадьбы Питера и Дениз.) Питер всегда чувствовал ответственность за ее грусть, особенно когда сестры разъехались. Он нашел утешение в музыке. Его хвалили за талант, и он давал выход своей творческой энергии. В какой-то момент он получил стипендию на учебу в консерватории на другом конце страны.
Когда Питер уезжал учиться, он твердо решил оставаться финансово независимым. Он потерял связь с сестрами и являлся к маме с «дежурными визитами» пару раз в год. Учился он хорошо и через какое-то время обнаружил в себе страсть к джазу. Он поступил в одну из самых престижных магистратур по музыковедению. Что до его личной жизни, то он постоянно вступал в отношения со слишком требовательными женщинами, с которыми он никогда не чувствовал себя расслабленно. Ему казалось, что он не сделает их счастливыми. Он был уверен, что они его бросят, и одновременно боялся, что не сделают этого. Из-за бурных эмоций Питер выглядел угрюмым, раздражительным, нестабильным и довольно часто выходил из себя. Начала страдать и карьера джазового пианиста
{28}. «У меня не получалось настроиться на нужное для импровизации состояние, и я даже подумывал о том, чтобы играть только классические произведения, которые я читал с листа». Будучи на последнем курсе магистратуры, Питер встретил Дениз на вечеринке у друзей и почувствовал себя с ней спокойно. Она никогда не требовала от него многого, и в их отношениях он чувствовал себя комфортно и оставался собой. Его джазовая карьера пошла вверх, и в первые несколько лет после свадьбы они, казалось, шли по правильному пути.
