Дорога пошла вниз, по обе стороны поднялись сперва холмы, затем крутые откосы, где так хорошо устраивать засады. Я задействовал все умения, всобаченные мне предками Валленштейна, вроде бы тихо, но береженого Бог бережет…
Впереди стелется туман, сперва плыл мелкими клочьями под конскими копытами, потом загустел, начал подниматься. Когда достиг груди моего коня, я ощутил неясную тревогу, в тумане что-то может подкрасться и цапнуть за сапог.
– Впереди туман еще гуще, – сказал за моей спиной Готмар.
– Будущее всегда туманно, – изрек я умно. Подумал и добавил: – Будет туман – пробьемся, не будет – напустим. А что вас пугает?
– Меня только криворукие пугают, – буркнул он.
– То-то у вас такие широкие рукава, – заметил я.
Из тумана впереди проступило раскоряченное дерево совершенно без листьев и мелких веток, а на толстом суку висит, покачиваясь без ветра, большой рог.
Я подъехал ближе, протянул руку. Готмар сказал резко:
– Этого делать нельзя!
– Почему? – спросил я.
– Не знаю, – отрезал он.
– А что будет?
– Не знаю, – повторил он. – Но, говорят, это вот приносит несчастье.
– Язычники, – сказал я презрительно. – Господи, какая дикость, в приметы верят! Может быть, даже в черную кошку или бабу с пустыми ведрами.
Пальцы ощутили холодную и блестящую, как намазанную жиром, поверхность. Я чувствовал даже холод крохотных капелек влаги, конденсировавшихся из тумана.
Готмар уже проехал мимо, развернулся в седле. Глаза его полезли на лоб, а лицо раздулось от гнева.
– Сер Полосатый, не смейте!
– Но для чего он тогда висит? – возразил я. – Зачем, скажите, развиселся здесь на дороге?
– Подвесили очень давно…
– И что?
– Уже никто не знает…
– Пора узнать, – ответил я надменно.
Рог медленно и тяжело покачивался на цепи, как Царь-колокол, который все же подняли и подвесили. Я с трудом повернул его узким концом к себе и осторожно приложил губы к тому месту, где должен быть мундштук.
– Сэр Полосатый! – прокричал Готмар.
Он даже развернул коня и послал ко мне вскачь, но я собрался с духом и тихонько дунул. Полагал, что просиплю или даже легонько ревну, однако раздался буквально грохот, я едва распознал в нем чудовищно мощный и грозный глас этого рога.
Я в ужасе отдернул руки и отшатнулся в седле. Сердце колотится, что я за дурак, по телу ледяной озноб и чувство, что совершил огромную глупость.
Готмар соскочил с коня и, опустившись на колени, обхватил голову руками. Я огляделся в смятении, почему-то показалось, что сейчас из-под земли полезут мертвяки.
Готмар закричал бешено:
– Сэр Полосатый! Из какой беззаботной страны дураков вы явились?
Я сказал дрожащим голосом:
– Все удовольствия в жизни надо пробовать, как говорят древние мудрецы.
– Так обрубите себе руки! – крикнул он в ярости. – И попробуйте жить без них, если так говорят ваши древние идиоты!
Глава 13
Далеко в тумане раздался мощный вздох, земля дрогнула и качнулась. Я перешел на тепловое зрение, расплывчатые багровые силуэты появлялись из ниоткуда, я насчитал четверых, все выше меня как минимум на голову и шире вдвое.
Все неспешно идут в нашу сторону, медленно расходясь, чтобы зайти и с боков. Конь задрожал и попятился. Я пытался удержать его, но тот в панике мотал головой и пытался вырваться.
Я соскочил на землю, конь тут же развернулся и унесся прочь.
– Берут в клещи, – определил я, – это хорошо. Значит, опасаются.
Готмар прохрипел раздраженно:
– Темно! Я ничего не вижу!
– Счастливый… – ответил я. – А я вот их вижу.
– Точно?
– Как вас, – заверил я. – Могу спутать.
Шагов с десяти начали проступать сквозь туман массивные фигуры. Все похожи на людей, но поверх кожи тускло отблескивают в лунном свете костяные пластинки. Передний остановился, поднял голову и начал принюхиваться.
Готмар сказал шепотом:
– Теперь и я зрю. Учует?
– Вам виднее, – буркнул я.
– Почему мне?
– Вы похожи, – ответил я. – Солидностью, походкой, эдаким врожденным аристократизмом. И манеры, манеры…
Он засопел, но смолчал, монстр повернул голову в нашу сторону. В темноте глаза из зеленых превратились в красные и продолжали разгораться. Вспыхнули глаза и у других.
Готмар зашептал нечто, я слышал по звуку, как он перехватил поудобнее топор. Я снял с плеча лук, торопливо наложил стрелу.
– Не получится, – сказал он. – Лучше вытаскивайте меч.
– Меча моего нет, – ответил я с горечью.
– А этот?
– Это так, говно вроде вашего топора… Эх!
Я оттянул тетиву и, выбрав взглядом цель, выпустил стрелу. Передний монстр уже перешел на быстрый шаг, а когда стрела ударила его в глаз, почти бежал. Глаз сразу погас, чудовище сделало еще два шага и рухнуло под ноги остальным.
Они с ревом переступали его и тоже ускоряли бег. Я выпустил три стрелы, четвертый набросился на Готмара. Тот отскакивал и рубил по костяным щиткам. Красиво взлетали мелкие щепки и даже высекались искры. Я приставил лезвие к спине чудовища, выбрал щель и, действуя, как шпагой, с силой надавил.
Ужасающий рев потряс нас обоих. Монстр молниеносно развернулся, я не успел уклониться, мощная оплеуха отшвырнула на несколько шагов. Я грохнулся на спину, монстр подбежал ко мне, а сзади за ним бежал с поднятым топором Готмар.
В последний момент он выбросил топор, ухватился за торчащий из спины чудовища клинок и налег всем весом. Монстр взревел, развернулся, сбил человека с ног, но сам шатался, и я, вскочив, подобрал топор Готмара и ударил с размаха в морду.
Кости хрустнули, монстр взревел тише, уже обреченно, упал на бок, задергал лапами. Из темноты поднялся Готмар, вытер кровь с разбитой скулы.
– Ну, зверюга… Если бы добежали все, нам бы не справиться.
Я сказал с удивлением:
– Разве? Я был уверен, что вам одному с ними делать нечего.
Он сердито засопел.
– Ну, вы несколько преувеличиваете. Хотя, конечно, если сильно разозлиться…
– Тихо, – прервал я.
Он послушно застыл. В тумане что-то есть еще, я напрягал все чувства, шепнул Готмару, чтобы тот шел за мной, а сам двинулся вперед с обнаженным мечом в руке.
Мало того что туман, еще и ночь, а луна злорадно спряталась за тучей. Я чувствовал себя гремучей змеей, настолько старательно пытался хоть что-то увидеть в тепловом диапазоне.
