Я долго лежал, чувствуя, как тело спешно производит ремонт. Логирд исчез ненадолго, а когда явился, весь был воплощение сарказма.
– Опьянение полетом! Еще бы… Это понятно, однако… непростительно. Теперь вижу, вы все-таки мальчишка, сэр Ричард.
– Тебе хорошо, – сказал я слабым голосом.
Он ухмыльнулся.
– Даже не представляете насколько!.. Готовы?
– Сейчас? – спросил я.
Он заколыхался в неподвижном воздухе, словно его трепали струи бурной реки.
– А что вам мешает? Тяжеловата задница?
– Вообще-то ночь только началась, – сказал я. – С утра возвращаться в лагерь, потом переговоры с наемниками… Дальше снова дела, дела… Но масштаб моей личности уже не оставляет времени на мелкие глупости!
Логирд быстро полетал вокруг, словно светящаяся муха, за ним оставался длинный размытый след.
– Разве могут, – спросил он, – простые дела правителя сравниться с пьянящей радостью поиска знаний?
– Вот и говорю, – буркнул я. – Шагать в ногу со временем не хватает либо времени, либо ног, но у нас, к счастью, крылья! Полетели?
Он взвился в воздух и оттуда крикнул:
– Лучше один раз вовремя, чем два раза правильно! Следуйте за мной.
– Только не гони, – предупредил я. – Пока еще со скоростью мысли летать не умею.
Я тяжело взлетел, он скользил рядом и бубнил настойчиво:
– Вы овладели всего лишь трансформацией. Это умеют многие маги. Но если в самом деле получили нечто от Терроса… а вы получили!.. то старайтесь пользоваться.
– Но… – просипел я, – как?
– Не вообще, – сказал он, – а сосредоточьтесь на чем-то одном. Вам жизненно важно к простой трансформации подключить и магию захвата и превращения того, что надето на вас и что является в какой-то мере частью вас самого. Я не имею в виду одежду и сапоги. Хорошо бы еще брать и перевязь с мечом…
Глава 4
Он летел впереди, легкий и эфирный, а я тяжело ломился сквозь плотный воздух, врезался всей массой, мощно рубил толстыми крыльями, а когда уставал – раздвигал пошире и парил, медленно скользя в ту сторону, куда унесся Логирд.
Иногда он возвращался, придирчиво смотрел, как я модифицирую крылья и тело, добиваясь большей аэродинамичности, сказал с непонятной завистью:
– И здесь вы знаете, что делать! Многогранный вы человек, ваша светлость!
Я прокаркал сипло:
– Это значит, я гад, сволочь, паразит и мерзавец одновременно?
– Подумать только, – восхитился он. – Уже майордом, а разговаривает! В смысле, пернатые вообще-то умеют только каркать. И крякать.
– Я не совсем пернатое, – прохрипел я модифицируемым горлом. – Вон видишь, чешуя? На пузе? А на спине чё-нить придумаю покруче… но чтоб не тяжелое…
Вслед за Логирдом я поднимался по дуге все выше и выше, пробили облачный слой и неслись над ним, словно над заснеженным полем. Логирд предположил, что это эманация воздушных зверей Гырланов, что живут, не опускаясь на землю, я довольно невежливо сказал, что это дурость, а все облака – простой пар, поднимающийся от земли.
Он долго молчал, сказал со вздохом:
– Вот смотрю и понимаю, почему самых знатных и могущественных лордов называют птицами высокого полета! У таких птиц красоты не увидишь, пения не услышишь, зато дерьмо достается всем, кто ниже…
Я каркнул:
– И птицы высокого полета порой садятся на собственные яйца. Не обижайся, Логирд! Но это все-таки простой пар, а никакая не эманация.
Он сказал печально:
– Возможно, вы правы. Но как жаль отказываться от красивой теории, что держалась веками!
Я сказал утешающе:
– Народ не откажется. В моем туземном королевстве до сих пор верят в деревья-людоеды, зеленых человечков, папуасских хилеров и бабку Глобу. А еще надеются выиграть в лотерею и найти кувшин с запечатанным джинном.
Слева разгорался слабый лиловый свет, таинственный и пугающий, он захватил треть неба, и, когда мы поднялись выше, странно отделился от темной земли и завис в небе, загадочный и тревожащий.
– Это всегда так? – спросил я.
– Что? – спросил он.
– Вон слева, – каркнул я.
Он исчез, а когда появился, буркнул:
– Ничего там нет. Да и отсюда ничего не видно.
– Существует достаточно света, – сказал я, – для тех, кто хочет видеть, и достаточно мрака для тех, кто не хочет. Ладно, не кусается, и хорошо. Еще долго? А то у меня уже кости трещат.
– Подлетаем, – заверил он. – Еще чуть-чуть, и можно будет начинать снижение. Я сейчас взгляну…
Он исчез, я летел довольно долго, чувствуя, как зверски ноют перестроенные мышцы, ну разве можно вот так сразу, нужно медленно, как Мересьев, а мне, дураку, сразу надо полет в субатмосфере.
Логирд вынырнул из ночи, похожий на легкий дымок, повернулся вокруг оси и указал рукой направление.
– Чуть правее! И можно начинать снижение!
– Ура, – прокаркал я замученно. – Где садиться?
– Еще рано, – объяснил он. – Но вот так на растопыренных, постепенно ниже и ниже…
Я растопырился, как он и советовал, темная поверхность земли все еще оставалась неизмеримо далеко внизу, но горизонт начал медленно подниматься, серая шерсть внизу перестала казаться травой, а стала лесом. Логирд ушел в сторону белых в лунном свете развалин, похожих на высохшие скелеты допотопных зверей. Я повернул крылья, выравнивая полет, вытянутые вперед лапы ударились о землю, я пробежал с десяток шагов и обессиленно упал лицом в землю.
Логирд вынырнул из-за развалин.
– Сюда!
Я вернулся в тело человека, странное и неприятное ощущение. Сразу нахлынули слабость и незащищенность. Впрочем, все оружие приспособлено именно для рук успешного потомка обезьяны.
– Быстрее, – торопил Логирд. – Можем не успеть до рассвета.
Среди развалин обнаружился полуобвалившийся вход, вниз повели стертые ступеньки, под ногами захрустел высохший помет животных, мелкие косточки и черепа грызунов.
– Ненавижу подземелья, – сказал я с чувством. – И почему всегда приходится ползать именно по ним?
Логирд ответил, не оглядываясь:
– Вам сказать?
Я пробурчал:
– Да знаю-знаю, подземелья не падают в отличие от домов и башен. Это был риторический вопрос. Или привидения их не понимают?
– Я призрак, – напомнил он, – а не какое-то…
Я остановился, Логирд исчез, через пару минут вернулся и сказал довольно:
– Все верно. Еще на два этажа ниже.
