– Не хочу вас обидеть, сэр Ричард, но… в основном мы превосходим и рыцарей. Все-таки только воюем, оттачиваем умение драться, а рыцари одновременно оттачивают умение управлять хозяйством, ломают головы, как лучше продать шерсть и не построить ли еще одну мельницу. К тому же, как бы это сказать деликатнее… рыцари нередко ставят себя в проигрышное положение соблюдением некоторых рыцарских правил… а у меня бойцы набраны из простонародья. У нас только одно правило – победа!
– Победа любой ценой, – произнес я задумчиво.
Он широко улыбнулся.
– Точно сказано, сэр!.. Победа любой ценой. А в бою только те правила хороши, которые ведут к победе.
– Да, – согласился я. – Это кредо… Хорошо, сэр Ретель, я подумаю над вашим предложением.
Он лихо отдал честь.
– Надеюсь, мы еще послужим вашей милости!
Глава 6
К лагерю запертых в каньоне наемников подошла только треть войска, остальные двинулись к Геннегау, но зато сюда стянулся цвет моего рыцарства и все военачальники.
Я удивленно покрутил головой.
– Чего вам в столице недостает?
Граф Ришар сдержанно улыбнулся, барон Альбрехт покачал головой, а сэр Растер сказал громогласно:
– Подвигов!.. Я еще не нажрался подвигами!.. Я за последние два года их совершил больше, чем за всю жизнь, но все равно мало!
– А в столице, – поддакнул ему лицемерно барон Альбрехт, – только вино да бабы! Разве это жизнь?
Сэр Растер призадумался, я сказал устало:
– Пойдемте в шатер. Перескажу разговор с наемниками.
Граф Ришар сказал торопливо:
– Тогда в мой. Он самый просторный. Уж извините, сэр Ричард, но так получилось! Не воспринимайте как умаление вашего достоинства…
Я отмахнулся.
– Полноте, граф. У вас и должен быть самый-самый. По всем показателям.
В шатре слуги торопливо расставляли кубки, чаши, на середину стола вывалили ломти холодного вареного мяса, сыра, караваи хлеба, принесли кувшины с вином.
Растер сказал оптимистически:
– А вы говорите, в столице вино, бабы… Вино и здесь есть!
Когда все расселись, я коротко пересказал разговор с капитаном Ретелем, хотя пересказывать особенно нечего. Сэр Растер чесал в затылке, крякал и сопел, Макс смотрит на меня отчаянными глазами, а барон Альбрехт спросил деловито:
– Воины из них великолепные, но что запрашивают?
– Я о цене не говорил, – сообщил я.
Барон сказал понимающим тоном:
– Понятно, чтоб потревожились?.. Это хорошо, не будут оговаривать особые условия. Вообще их надо будет ставить в самые опасные места. Во-первых, в самом деле лучшие из лучших, а во-вторых, нам чужих не жалко.
Растер вздохнул, произнес с упреком:
– Какой вы, сэр Альбрехт, циник… Хотя, конечно, пусть лучше погибают они, набранные изо всяких непонятных мест, чем наши армландцы.
Альбрехт заметил:
– Сейчас наши уже не только армландцы.
Растер отмахнулся.
– Но наемники и не сенмарийцы. Они вообще неизвестно что.
Вроде бы бесчувственная глыба, мелькнуло у меня, а чувствует даже точнее просвещенного барона. Наемники уже не сенмарийцы, а некие граждане мира. В том смысле, что нет у них ни нации, ни веры, ни чести. Есть только оговоренное жалованье и право грабить в захваченных городах.
Макс тяжело вздохнул. Я спросил с интересом:
– А что вы скажете, сэр Макс?
Макс потупился, потом рывком вскинул голову и прямо посмотрел мне в лицо.
– Не знаю, сэр Ричард. Когда старшие и умудренные жизнью люди говорят, я должен только слушать. Но мне все-таки это кажется нехорошим.
– Что?
– Наемники, – ответил он в тишине.
– Сами наемники? – переспросил я. – Или то, что их можно нанять и поставить воевать вместо нас?
Он судорожно вздохнул.
– Да, сэр. И то, и другое. Мне кажется, что-то в этом есть очень нехорошее.
– У тебя чутье, – сказал я тепло. – Макс, не стесняйся чаще выражать свое мнение и даже настаивать на нем! Ты прав, хотя и сам, наверное, не понимаешь, почему прав. У тебя чутье, что хорошо и что плохо.
Он засмущался, потупил глазки, а щеки порозовели.
– Ну, сэр Ричард…
– У меня такого чутья нет, – ответил я горько. – Мне приходится перелопачивать пласты истории… это такое сборище старых слухов, на пальцах формулировать и упрощать для своего понимания, что такое хорошо, что такое плохо, а потом долго и тупо соображать, на какой стороне то новое, с чем я столкнулся, и на какой я сам. А ты – р-р-раз! И все понял. Главное, в точку.
– Ну, сэр Ричард! – запротестовал он, застеснявшись и густо краснея.
Я сказал веско, уже как решенное:
– Наемники в самом деле – зло. Даже если на нашей стороне. Вообще неважно, на чьей стороне.
Барон Альбрехт сказал вопросительно:
– Но разве мы их не используем в своих целях?
Я сказал с горькой яростью:
– Барон, а вы не видите за своими плечами ухмыляющегося дьявола?.. Кто, как не он, может посоветовать принять этих людей в свои благородные ряды?.. И тем самым хоть в какой-то мере облагородить наемничество, самое подлейшее и грязнейшее ремесло на свете? А наемники ходят открыто, не стесняясь своей подлейшей профессии!
Сэр Норберт по моему приказу перехватил на пути к Геннегау основное войско лорда Рейнфельса и взял оттуда всех арбалетчиков, а их у фоссанского военачальника оставались все те же пятьсот человек. Еще Норберт велел тысяче лучников быстрым маршем идти к месту, указанному майордомом Ричардом.
К вечеру я, сделав вид, что долго совещался со своими военачальниками, снова вышел на переговоры с капитаном наемников. На этот раз Ретель сказал просто и деловито:
– Ваша светлость, мне кажется, нам незачем губить своих воинов. Вы победили. Вы без всякого сомнения победили!
– Хорошее начало, – сказал я ровным голосом.
Он улыбнулся, развел руками.
– Потому мы готовы, как побежденные, признать поражение. Просим позволения пропустить нас через свои войска.
– Зачем? – полюбопытствовал я.
Он пожал плечами.
– Поищем более удачливых хозяев. Жаль, что вы фактически завершили войну, а то бы мы сочли за честь служить под вашими знаменами!.. И платите вы, как мы наслышаны, щедро и вовремя.
– Да, – согласился я, – с войнами здесь, надеюсь, покончено. Во всяком случае, с большими. Но выпустить вас… как вы предлагаете, с развернутыми знаменами, вооружением и обозом… гм… это не похоже на позицию победителя, не так ли?
