Через несколько минут по ту сторону двери раздалось приближающееся топанье. Мне показалось, что стражи стучат копытами нарочито громко, то ли меня будят пораньше, то ли нагоняют страху на советника.
Дверь распахнулась, на пороге возник высокий худой господин, весь в серой, хоть и прекрасно сшитой и подогнанной по фигуре одежде, то есть скрывающей недостатки и подчеркивающей достоинства, хотя скрывать приходится намного больше.
Лицо его показалось мне маской, тоже выкрашенной в бледно-серый цвет. Даже тонкие губы серые, впрочем, там вместо губ ротовая щель, и, что удивительно, глаза тоже ухитрился сделать абсолютно оловянными, полная противоположность всему люду, что встречался раньше.
Я невольно поднялся из-за стола, эта дурацкая привычка вставать перед людьми старше меня по возрасту, сделал приглашающий жест к креслу и сказал, ненавидя себя за излишнее гостеприимство:
– Прошу вас, советник… э-э…
– Крумпфельд, ваша светлость, – подсказал он с поклоном.
Я кивнул, словно только сейчас услышал его имя, спросил как можно равнодушнее:
– Вы человек незнатный, судя по тому, что никаких титулов?
– Барон Крумпфельд, – ответил он с поклоном. – Но, ваша светлость, в приемной толпятся и герцоги! А с высоты этого порога все равно: барон или простолюдин.
Он смотрел бесстрастно, я подумал, что это не все равно, знатности придают значение везде, но смолчал, у советника могут быть свои причины.
– Надеюсь, – сказал я холодновато, – у вас действительно важное дело, а то времени у меня в обрез, и расходовать его на ерунду не намерен.
Он еще раз поклонился и опустился в указанное кресло, не сводя с меня взгляда. В его движениях я не увидел ни подчеркнутого достоинства моих рыцарей, ни самоуничижения слуг, а некую доверительность, словно пришел к неизвестному торговцу с большими возможностями и надеется на взаимовыгодную сделку.
– Крумпфельд, – повторил он, – Куно Крумпфельд, королевский советник. Заведовал постелью, дворцовыми соколами, а также кухней. Это звучит несколько унизительно, но на самом деле…
– Знаю, – прервал я, – в одной из стран я коннетабль, что вообще-то просто конюх.
Он наклонил голову, ничуть не удивившись.
– Королевский.
– Но все равно конюх, – сказал я сварливо.
Он позволил себе чуть-чуть улыбнуться.
– Названия остаются, а полномочия расширяются, не так ли? В этом случае вы понимаете, что постельничий занимается также торговыми связями, подготовкой посольств, рудниками и налоговыми сборами. Сейчас в занятых вашими войсками землях сравнительно спокойно, народ не голодает. У всех есть какой-то запас необходимого, но через несколько дней, пусть недель…
– Хаос? – подсказал я.
Он посмотрел на меня несколько удивленно, слишком быстро я среагировал.
– Сперва волнения, – сказал он бесстрастно. – Совершенно вам ненужные. Хаос потом.
Я кивнул.
– Вы обрисовали ситуацию верно.
– Осмелюсь ли я узнать, – проговорил он осторожно, – что вы намереваетесь делать? Или скажем точнее: намереваетесь ли вы что-то делать? Или же, как истинный полководец, проведете войска дальше, не обращая внимания, что за спиной?
Мы некоторое время изучающе рассматривали друг друга.
– Мне вообще-то нужны управленцы, – произнес я медленно, стараясь, чтобы мой голос не прозвучал слишком уж заинтересованно. – Но у нас несколько иная система. Все держится на личном вассалитете.
Он наклонил голову.
– Так везде, только называется иначе. Король, как вы догадываетесь, а вы догадываетесь… тоже ставит на все должности прежде всего лично преданных ему людей. Хотя они обычно не самые лучшие или знающие.
– Вы, – спросил я в упор, – считаете себя лучшим?
Он позволил улыбке чуть-чуть коснуться его серых губ.
– Скорее, знающим.
– И готовы сотрудничать?
Он ответил так же спокойно, как и раньше:
– Да, ваша светлость.
– Вы в состоянии взяться, – уточнил я, – за обеспечение экономических нужд населения?.. Хотя бы первой необходимости?..
Он кивнул снова.
– Да, ваша светлость. Я занимался этим и раньше. Среди прочих дел.
– Потянете? – спросил я. – Если учесть, что сейчас придется заниматься областями, по которым прокатилась война. Сперва дикие варвары, потом красиво и культурно прошли мы, как более просвещенная нация, дограбив остальное.
– Возьмусь, – повторил он. – Если, конечно, позволите пользоваться моими людьми. Многие уже знают, что делать, а ваших нужно долго учить.
– Даже переучивать, – сказал я великодушно. – Хорошо, сэр Куно, я даю вам все необходимые полномочия для хозяйственной деятельности по восстановлению экономики пострадавших областей. Вплоть до принятия чрезвычайных мер.
Он сразу насторожился.
– Простите?
– Придется кого-то повесить, – любезно пояснил я, – распять или сжечь на костре… дела житейские! Война – кому-то горе, кому-то мать родная. Разбойников и мародеров вешайте без раздумий и проволочек. Один повешенный на виду у всех сразу делает тысячу других добропорядочными и даже богобоязненными. Правда, это относится к людям подлого звания, а с благородными потрудитесь составлять отчеты: кого и за что. Это на случай, если вдруг обвинят, что сводите какие-то счеты.
Глава 5
Он внимательно слушал, по его лицу я видел, что о таких возможностях даже не мечтал, но не выказывает радости, молодец, больше полномочий – больше и спрос, сказал размеренно:
– Я сделаю все, ваша светлость, чтобы население продолжало усердно трудиться.
– Словно ничего особенного и не произошло, – сказал я.
– Словно ничего особенного и не произошло, – повторил он послушно, будто делал заметки в блокноте для деловых записей.
– А купцы должны торговать, – подчеркнул я. – Кстати, под Хребтом в моей личной собственности Тоннель. Так, небольшой, всего лишь на ту сторону. В смысле, короткий. А так вообще просторный, удобный! У Древних не хватило ума жить мирно, но строить умели.
Он ахнул, впервые растеряв невозмутимость. Я видел, что проняло, глаза загорелись, как у кота при виде цистерны свежей сметаны.
– Тоннель?.. Вы не шутите?
Я отмахнулся.
– Какие шутки? В числе моих войск из Брабанта есть и добровольцы из стран, что находятся по ту сторону Хребта. Их немного, но они есть, есть.
Он выглядел все еще ошарашенным, но я видел, с какой скоростью работает его мозг, так как сразу же пробормотал:
– Да-да, теперь все яснее. А то я все ломал голову, откуда у вас столько прекрасных воинов…
