Готмар держал топор наготове, стальной полумесяц лезвия поблескивает коротко и злобно, будто стал продолжением руки хозяина.
– Не рано? – буркнул я. – У страха велики глаза и слабоват мочевой пузырь.
Глава 7
Он промолчал, а я не стал оглядываться, а то подумает, что страшусь его всегда готового к бою топора. Вообще-то страшно и самому, а если вспомнить, что общий страх объединяет и злейших врагов, ну пусть на время, то, думаю, в спину не ударит. По крайней мере, пока здесь. Другое дело, на обратной дороге…
– С опытным проводником, – сказал я громко, – и заблудиться не страшно.
Он пробурчал, не поворачиваясь:
– Это вы к чему?
– Льстю, – сказал я. – Но вы ведь не из тех, кого можно обмануть лестью?
– Да, – сказал он польщенно, – я не такой…
Открылся зал огромных размеров, я вслед за Готмаром осторожно ступил на декоративно расчерченные плитки. Всю эту пещеру вырубали явно не кирками и зубилами. Я сосредоточился и увеличил светимость шарика до максимума. На минутку сильно заболела голова, зато свет озарил помещение просто немыслимых размеров. Спелеологи удавились бы от зависти.
Готмар прошелся к стене, нелепый в позе готовности к бою и с оружием наготове, но я так же нелеп для него с непонятной печалью во взоре.
– Здесь жили подземные боги?
– Может быть, – ответил я, – еще живут.
– Как это?
– Так и понимайте.
Он повернулся, настороженный и злой. Я прошел мимо, дальше видна высокая сводчатая арка, а за ней проход в другой зал. Готмар обогнал меня и первым вступил на новую территорию… и едва не сорвался в пропасть. Глубокая темная щель начинается сразу за аркой, ширина метра три, но глубина…
Я опасливо заглядывал за край, стены освещены достаточно глубоко, но дальше сгущается темень. Готмар посопел рядом, голос его дрожал, когда он сказал:
– Вон следы. Сэр Франк, похоже, все-таки спустился.
– Да, – сказал я, – видно, живете в свое удовольствие. Может быть, вам проще было объявить кому-нибудь войну?
Он сопел, всматривался, затем прошелся по краю, издалека закричал:
– Вот здесь!
– Что там? – спросил я, не сдвигаясь с места.
– Железный стержень!
Стальной колышек вбит на расстоянии полуметра от края пропасти, я потрогал, вколотили надежно, стена с этой стороны ровная и без острых выступов, что могли бы повредить веревку.
– И что? – спросил я.
Он буркнул хмуро:
– Не понимаю. Где веревка? Как они собирались возвращаться?
– Может быть, – предположил я, – умеют бегать по стене? Как тараканы?
Он смерил меня злым взглядом, но решил пока не задираться, время расплаты придет.
– Если вам не укоротят язык, – прорычал он люто, – это сделаю я. Но это потом. А пока надо спуститься. Я пойду первым.
– В темноту? – спросил я.
– А хотя бы…
– Нет, – сказал я со вздохом христианина, выходящего на арену Колизея. – К тому же главный – я. Вас, сэр Готмар, приставили всего лишь шпионить за мной. Вот и шпионьте. Сзади. С оскаленными зубами и отравленным кинжалом под полой. А я пошел…
Он злобно шипел, пока я привязывал веревку, но когда ухватился за нее и спустился на полкорпуса, буркнул:
– Станет страшно, орите погромче. Это у вас должно получиться хорошо. Вытащу… может быть.
– Вы сама доброта, – сказал я.
Даже в толстых боевых перчатках неприятное ощущение, когда вот так скользишь вниз и вниз, время от времени останавливаясь и вслушиваясь. Перед глазами убегает вверх то быстро, то медленно каменный разлом с прожилками древних наслоений, где, возможно, кости динозавров и трилобитов, а снизу приближается и никак не приблизится зловещая тьма.
Я всматривался, но там серо и однообразно, кроме того, тихо и никаких запахов. Шарик света высветил далекий каменный пол. Снова выложен изумительно точно плитками, только не цветными, чувствуется некая строгость, почти военная.
Подошвы коснулись пола, но пальцы так занемели, что едва разогнул. С неохотой подумал, что племяш потому и застрял – спуститься непросто, а подняться на такую высоту вообще немыслимо. Даже, если бы веревка осталась на месте.
Веревка затрепыхалась, я дважды дернул в ответ, успев подумать снова, что все-таки надо договориться про условные знаки. Веревка мелко задрожала, Готмар был готов и начал спуск сразу же.
Через некоторое время я услышал в полнейшей тиши сиплое дыхание, словно наверху подыхает дракон. Из темноты показались толстые подошвы.
Он скользил с нарастающей скоростью, я собрался, ухватил, но все равно с такой силой ударился пятками, что повалились оба. Я вскочил быстро, он долго и хрипло дышал, поднялся с усилием, прихрамывая и сразу же сказал горестно:
– Вот она!
В десятке шагов на покрытым пылью полу выступает замысловатый выпуклый узор сброшенной с большой высоты веревки. Я задрал голову, но ничего, понятно, не увидел, а Готмар сказал с хрипами в голосе:
– Нечисто дело…
– Полезем взад? – спросил я.
Он ожег меня злым взглядом и, не отвечая, пошел от стены, сильно припадая на левую ногу.
– Почему веревка внизу? – спросил я.
Готмар не ответил. Посреди зала нечто вроде саркофага, даже подходящие по случаю скорбные фигурки на стенах, только саркофаг втрое больше, чем ему полагается быть.
Готмар проговорил почтительно:
– Наши предки были великанами.
– А потомки измельчали, – согласился я и, окинув его взглядом, повторил со значением, – еще как измельчали.
Он буркнул нечто злое, от взмаха его руки пыль на крышке саркофаге взвилась столбом, обнажились глубоко врезанные в дерево узоры. Я провел по ним пальцем и решил, что это искусная имитация под дерево.
– Франк здесь ничего не трогал, – проговорил Готмар.
– Мертвяков боится? – спросил я. – А вы? Правда, страшно?
Он промолчал, только метнул в мою сторону ненавидящий взгляд. Я прошел дальше, стена испещрена значками, мне даже показалось, что я внутри египетской гробницы, там такие же руны, ведь все непонятное – руны, а еще – каббала проклятая.
Кровь в черепе разогрелась, стучит в висках. Ощущение, что здесь еще есть некто или нечто, помимо нас, появилось не сразу, но постепенно растет. Я обвел зал ошалелым взглядом. Готмар с топором в обеих руках и оскаленными зубами поглядывает по сторонам и время от времени угрожающе шевелит лезвием.
– Кажется, – пробормотал я, – начинаю понимать…
