– Благодарю вас, ваша светлость, – сказал я с чувством. – Как у вас прекрасно!..
Он выждал, когда сяду, я улыбался и старательно выглядел счастливым, все-таки здесь самые знатные из местных лордов, а также заслужившие почести усердной службой, а я что, мои успехи могли быть случайными, стабильность везде выше внезапного успеха.
Слуги поставили передо мной блюдо, я жестом велел убрать, после третьего милостиво наклонил голову, мне налили вина, а один из слуг встал за моей спиной, готовый обслуживать персонально.
Витерлих пил больше всех, часто провозглашал тосты, дважды с чувством облобызал Готмара, тот долго брезгливо вытирал щеку, обошел вокруг длиннющего стола и со всеми чокнулся, похлопал меня по плечу, плеская вином на спину.
– Сэр Полосатый, вы великолепны!.. Сэр Готмар многое рассказал!.. Ха-ха… просто чудесно!
Я буркнул:
– Представляю, что он рассказал.
– Не представляете, – заверил он. – Ха-ха, точно не представляете!.. Я впервые не соображу, где соврал, а что правда.
– Франк подскажет, – посоветовал я.
Он отмахнулся.
– Что Франк… Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не понял… О, леди Жозефина!
Рыцари дружно встали, леди Жозефина спускается по лестнице прекрасная и величественная, не дочь герцога, а просто королева по манерам и облику, надменному и в то же время с милостивой улыбкой отвечающей на восторженные вопли.
На этот раз она заплела волосы голубыми лентами, а на лбу блестит смарагд в золотом обруче. Там еще масса мелких драгоценных камней, но смарагд, как я понял по восторженному шепоту обалдевших рыцарей, это что-то необыкновенное.
С той же милостивой улыбкой она села рядом с матерью, на меня не смотрит, даже избегает взглядом, хотя я таращусь на нее так же восторженно, как и все, надо, сэр Полосатый, надо.
Герцог то и дело поглядывал в нашу сторону, полагая, что делает это незаметно. На лице такая озабоченность, что я спросил учтиво и с предельной деликатностью:
– Что за хрень мучает вашу светлость? Все хорошо, все поют! Даже играют без подсказки, стоит им только кулак показать. Или у вашей светлости для меня еще поручение?
Он невольно отшатнулся.
– Нет-нет, сэр Полосатый! Только не покидайте застолья!.. Эй, налейте нашему гостю лучшего вина! Еще!.. Что это за мелкая чаша, подайте золотой кубок!
Сэр Трандерт поднялся со своего места и с кубком в руке обошел гостей, иногда похлопывая кого-то по плечам, но остановился возле герцога и что-то нашептывал на ухо. Герцог хмурился, поглядывал на меня и качал головой.
Леди Жозефина одарила меня милостивым взором где-то второй, а то и третьей степени. Голос ее потеплел на полградуса, но прозвучал все так же ровно и контролируемо:
– Сэр Полосатый, как вам вино из наших подвалов?
– Отменное, – заверил я. – Просто чудное! Думаю, и в самом Геннегау пользовалось бы спросом.
Легкая тень набежала на ее безукоризненное лицо, а я смотрел с восторгом и готовностью поддержать и поддакнуть любому ее хвастовству.
– Мы рады, – произнесла она светски, – что вам здесь нравится. Мой отец очень гостеприимный человек.
– Полностью согласен, – заверил я и сказал пылко, – потому я и готов для него на всяческие подвиги! Драконы у вас водятся?
– Нет, – ответила она чуть растерянно, слишком уж я неожиданно, – вам же сказали, что нет, не водятся…
– А я уже забыл, – признался я. – Рыцари ничего в голове не держат, кроме милостивой улыбки своей дамы! Но жаль, что драконов нет. Так люблю бить этих больших ящериц… Это считается подвигом, хотя для меня так, пустячки.
Герцог все чаще поглядывал в нашу сторону, сэр Трандерт сказал что-то энергично ему на ухо и отошел.
Герцог тяжело вздохнул, обращенный ко мне взор стал страдальческим.
– Сэр Полосатый, – сказал он тускло, – я смотрю, вы так стараетесь заслужить расположение леди Жозефины…
Я ответил лихо:
– А как еще обратить на себя ее внимание? Паук приносит паучихе жирную муху, мол, смотри, какой я лихой охотник, а рыцарь – голову дракона!
Он покачал головой, тревожное выражение не покидало его лица, хотя натужно улыбался и держал голос приподнято веселым.
– Голову дракона? – переспросил он. – Да, конечно…
Я посмотрел на леди Жозефину, выпятил грудь и спросил лихо:
– У вашей светлости для меня есть еще поручение?
Он переспросил:
– А что, сэр Полосатый, вы снова готовы на подвиги?
Мне показалось, что в его голосе больше тревоги, чем радости. Я снова посмотрел на сдержанно улыбающуюся леди Жозефину.
– Всегда готов, ваша светлость!.. Прямо вот ищу, где бы еще совершить подвиг или хоть что-нибудь, если не подвиг!.. Когда жизни нет, остается искать место подвигу.
Герцог спросил с недоумением:
– Нет жизни?
Я указал глазами на его дочь.
– Да вот леди Жозефина холодна, как рыба об лед, а без этого что за жизнь?
Он невольно улыбнулся.
– Она к вам не холодна, сэр Полосатый, уж поверьте родительскому опыту. Еще как не холодна! Но вы правы, чтобы окончательно воспламенить ее неприступное сердце, нужно в самом деле совершить что-то еще… значительное.
– А что? – спросил я и, выставив вперед ногу, снова попробовал подкрутить воображаемые усы.
Он посмотрел по сторонам, рыцари уже перестали прислушиваться, разбились на группки, пьют друг с другом, а сэр Витерлих безуспешно пытается вернуть общность рыцарского застолья.
– Сэр Полосатый, – проговорил он в некотором затруднении, и я понял, что тема достаточно щекотливая, а то и вовсе деликатная, – я сюзерен Ундерленда, остальные лорды в герцогстве – мои вассалы. Так случилось, к счастью, не при мне. Мои деды-прадеды отличились в междоусобной войне, в которой побежденных было много, а победителей… мало. Словом, мой предок, барон Аугсбург захватил власть, его признали герцогом Ундерленда…
– Великий человек был, – сказал я с надлежащим видом и завистливым вздохом. – Славное время подвигов!..
Он посмотрел несколько неопределенно, в его глазах я на миг увидел отражение своей глупой физиономии.
– Да, – произнес он, – да… С тех пор в герцогстве войн не было. Ни одной. Барон Аугсбург, став уже герцогом, сумел поставить дело так, что все споры между рыцарскими кланами разрешались не мечами, а его словом. Но время шло…
Он сделал паузу, а я сказал торопливо:
– Ваша светлость, это так знакомо!.. Центробежная сила, укрепление власти на местах, накопление богатств, налогов центру отдают все меньше, ссылаясь на трудности… словом, все подталкивает к тому, чтобы начинать рычать на центральную власть, а то и показывать зубешки. Так?
