Джуниор явно прибывает в благодушном настроении. Вообще-то, как выясняется, подобно многим людям из глухих низин, Джуниор достаточно сдержан. На его лице редко отражаются эмоции. Вообще для него характерны три основных типа выражения: любезный, любезный и самую малость смущенный, а также смертельно-серьезный. Судя по всему, большинству людей смертельно-серьезный вид Джуниора кажется угрожающим. Трусов в гонках на серийных автомобилях уже не осталось, однако пара гонщиков все же рассказывала мне, что мало что может так потрясти тебя так, как всего один взгляд в зеркало заднего вида на повороте, когда машина Джуниора Джонсона сидит у тебя на хвосте, пытаясь «выкорчевать тебя из колеи», а на лице у самого Джуниора Джонсона застыло то самое смертельно-серьезное выражение. Мне кажется, некоторые спортивные журналисты откровенно его боятся. Один из них рассказывал мне, что Джуниор — сильный, молчаливый и невероятно упертый. Если его упорно о чем-то расспрашивать, Джуниор будет давать тебе только три варианта ответа: «Угу», «Гм» и «Не знаю» — снова и снова. А вообще-то я обнаружил, что он очень легко справляется с вопросами. Джуниор обладает колоссальными техническими познаниями об автомобилях и физике скорости, включая такие вещи, по поводу которых он никогда дурака не валяет — например, мотор Оффенхаузера. Он, однако, терпеть не может поддерживать светскую беседу. Светская болтовня вынуждает Джуниора принимать фальшивую позу, ибо лишает его возможности выдать что-нибудь обезьянье. «Вы-гм», к примеру, или «мы-гм», «кхе-он» вместо просто «он», «хырост» вместо «вырос» и еще целую уйму подобного словесного мусора. Впрочем, вполне возможно, что Джуниор просто использует некие старинные формы английского языка — не «елизаветинские», как их порой называют, а еще более древние, сохранившиеся в Ингл-Холлоу, той самой глухомани, где он вырос.
Одни подростки то и дело подбегают взять у Джуниора автограф, другие просто болтаются поблизости, а затем подходит один пацан лет тринадцати, и Джуниор говорит:
— Этот парнишка охотиться на енотов со мной ходит.
Один из стоящих рядом спортивных журналистов интересуется:
— А из чего вы енотов стреляете?
— Не стреляю. Собаки их обкладывают, потом ты их ка-ак шуганешь, и собаки с ними дерутся.
— Шуганешь?
— Угу. Вот этот парнишка так их шугает, как больше никто. Выходишь вечером с собаками, и те вскоре, как только запах енотов почуют, лаять принимаются. Псы убегают вперед, а когда они обложили енота, об этом очень легко догадаться — лают они тогда совсем по-особенному. Все разом принимаются лаять на енота — звучит так, я не знаю… короче, если ты раз это услышал, то вряд ли уже когда-нибудь забудешь. Ну а потом я посылаю вот этого вот парнишку шугануть енота, тот выскакивает, и собаки с ним дерутся.
— А как парнишка его шугает?
— Да он просто залезает на дерево, добирается до ветки, на которой сидит енот, и начинает ее трясти — тут енот и спрыгивает.
— А что, если енот решит забраться еще повыше вместо того, чтобы прыгать на землю, навстречу целой своре собак?
— Не станет он этого делать. Человека енот боится, а собаку за милую душу может загрызть. Один на один енот запросто одолеет любую собаку, которую ты против него выставишь. Енот спрыгивает на землю и перекатывается на спину, растопыривая лапы, а когти у него во-от такие. Ему только и требуется, что разок чесануть собаку по горлу или по животу — тогда он за милую душу ее убьет. Получится такая картинка, как будто кто-то взял нож и псину разрезал. Ни одна собака нипочем не станет драться с енотом, кроме особых, енотовидных собак.
— А что это за собаки такие?
— Ну, енотовидные собаки, я же говорю. Их порой еще черно-бурыми кличут. Таких собак специально ради этого дела разводят. Если папаша и мамаша не были енотовидными собаками, то и у сыночка ни хуху не получится. А когда ты такого щенка заполучил, ты должен его натаскивать. Ловишь енота, живого, а потом запускаешь его в загон и привязываешь к колышку. Тогда твоей собаке надо с ним драться. Порой бывает так, что псу попросту духу не хватает, и тогда тебе от него никакого толку.
Джуниор теперь находится на пит-лейне — стоит там рядом со своим братом Фредом, который входит в его команду, Реем Фоксом и еще кое-какими старыми добрыми чуваками. Вокруг витает общая атмосфера больших денег, которые можно получить за гонки на серийных автомобилях. Поблизости также находится огромный грузовик, на платформе которого стоит машина Джуниора, белый «додж» за номером 3. Еще там имеются многочисленная команда в белых комбинезонах, массивные штабели гоночных колес, рекламщик «доджей», большие переносные баки с бензином, шланги для подачи сжатого воздуха, всякие другие прибамбасы. Херб Нэб, главный механик Фредди Лоренцена, подходит туда и присаживается на корточки. Джуниор тоже присаживается на корточки, и Нэб говорит:
— Значит, Джуниор Джонсон собирается «форд» водить?
Джуниор пересаживается с «доджа» на «форд» главным образом потому, что с «доджем» он никак не выигрывает. Лоренцен тоже водит «форд», и в прошлом году, когда Джуниор сидел за рулем «шевроле», их дуэли всякий раз оказывались крупнейшим событием гонок на серийных автомобилях, вызывая всеобщий восторг.
— Что ж, — продолжает Нэб, — вот что я тебе, Джуниор, скажу. Мои амбиции таковы, чтобы обгонять твою чертову жопу всякий долбаный раз, как мы будем гоняться.
— В прошлом году у тебя точно такие же амбиции были, — замечает Джуниор.
— Знаю, — говорит Нэб. — А ты тогда зацапал все деньги, верно? Ты знаешь, какой была моя стратегия? Я намеревался обогнать всех остальных и продержаться дольше Джуниора — вот какой была моя стратегия.
Помимо спортивной рубашки и белых парусиновых брюк в стиле калифорнийского модерна у Джуниора также имеются двадцатидолларовые солнцезащитные очки без оправы и большие золотые часы «Таймекс». Флосси, его невеста, стоит где-то на поле возле белого «понтиака», а белый «додж» Джуниора теперь уже припаркован рядом с пит-лейном. И тут происходит вроде бы совершенно ничтожное событие, которое разом возвращает все это дело обратно в округ Уилкс, что в штате Северная Каролина, в Ингл-Холлоу, в глубокие глинистые ущелья. Пара старых добрых чуваков подходит к передней части трибун со щитом в руках. Между ними и Джуниором — ширина трека. А затем один из старых добрых чуваков разевает рот и хриплым баритоном выдает вопль южных холмов, от которого кровь стынет в жилах:
— Эй! Челюсть кабанья!
Все мигом затихают. Они знают, что чувак орет на Джуниора, но никто ничего не говорит. Джуниор даже не оборачивается.
— Эй ты, челюсть кабанья!..
А Джуниор — ничего.
— Эй, челюсть кабанья! Я теперь тоже раздобуду себе одного из тех петухов с фастбэком, спущусь на трек и тебя сделаю!
Под «петухом с фастбэком» имеется в виду «форд» — у него действительно «фастбэковый» дизайн. Тот самый «форд», на который пересаживается Джуниор.
— Эй, челюсть кабанья! Я теперь тоже раздобуду себе одного из тех петухов с фастбэком и вышвырну тебя отсюда на хрен! Эй, челюсть кабанья, ты меня слышишь?
