— Так я не привлекаю внимания Коннера. Так лучше, поверь мне.
Мы помолчали, Имоджен наклонила фляжку.
— Пусто. Я принесу еще, если смогу выбраться.
— Не рискуй так. Он скоро меня выпустит. Должен выпустить.
Имоджен ушла, заперев за собой дверь. Оглянувшись на меня через решетку, она сказала:
— Не сдавайся, Сейдж, и не отдавай это ему. Пожалуйста. Многие из нас следят за тобой, и нам необходимо видеть, что победить возможно.
Она исчезла так же быстро и тихо, как появилась. Подкрепившись, я смог немного расслабиться. И впервые в жизни мне удалось заснуть стоя.
24
Я понятия не имел, сколько времени прошло, прежде чем Мотт и Креган снова пришли ко мне. Я ничуть не чувствовал себя отдохнувшим, но руки у меня так затекли, что, похоже, какое-то время я все же спал. Силы, которые появились после прихода Имоджен, вновь меня покинули.
Первым в темнице появился Креган и сразу подошел ко мне. Он раздраженно спросил:
— Где камень?
— Золото, — пробормотал я.
— Достаточно! — Мотт опустил поднятую было руку Крегана. — Это дело мальчишки и мастера. Не твое.
Креган схватил меня за волосы, чтобы заставить посмотреть ему в лицо.
— Ты пока еще не принц, так что я скажу тебе кое-что. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы Коннер выбрал одного из двух других мальчишек. И после того как один из них отправится во дворец, я сам убью тебя. А ты будешь валяться у меня в ногах, и тогда ты увидишь, каким беспощадным я могу быть.
— Я же сказал, достаточно, — повторил Мотт. — Отпусти его, Креган.
Они ослабили цепь, и я свалился на пол, как тряпичная кукла. Креган слегка попинал меня, пока я, к его радости, не застонал, а затем бросил мне охапку одежды.
— Мастер желает говорить с тобой. Одевайся.
Я не двигался, и в конце концов Мотт подошел и начал одевать меня. Потом он выругался и сказал Крегану:
— У него кровь сочится из-под повязки. Давай еще тряпок.
— Придется наверх идти, — ответил Креган. — Здесь больше не осталось.
— Так иди!
Послышались удаляющиеся шаги Крегана на лестнице. Пока я лежал на грязном полу лицом вниз, Мотт молча снимал мою старую повязку. В одном месте кровь и пот засохли, и ткань прилипла к коже. Я дернулся, и Мотт шепотом извинился.
Со слезами на глазах я проговорил:
— Вы должны мне помочь. Пожалуйста, Мотт. Я не могу этого сделать.
— Я работаю на Коннера, не на тебя. — Через минуту он устало вздохнул и добавил: — Несмотря ни на что, мастер все еще рассчитывает на тебя. Это говорит о многом. Пора перестать думать о себе как о беспризорнике и взглянуть на себя как на принца.
— Я всегда буду беспризорником.
И в первый раз на своей памяти я разрыдался. Я оплакивал свою покинутую семью и все те события своей жизни, что привели меня сюда. Мотт поддерживал меня, пока я не успокоился.
— Простите, — пробормотал я.
— Ты голоден и изможден, — сказал он. — Прости, что я вынужден был провести тебя через это.
Вскоре вернулся Креган. Он принес новую повязку и отошел в сторону, а Мотт осторожно удалил остатки старой.
— Мне нужен свет, — сказал он Крегану.
Креган дал ему свечу, они поднесли ее ко мне.
— Останется шрам, — сказал Мотт. — Раны глубже, чем я думал. Но надеюсь, по крайней мере удастся избежать инфекции.
Они промыли мне раны. Я царапал ногтями пол от боли, но не издал ни звука. На это просто не было сил.
Боль немного утихла после того, как наложили новую повязку. Мотту и Крегану пришлось вдвоем одевать меня, потом они повели меня наверх. Неяркий утренний свет ударил в глаза, и я отшатнулся назад, чтобы спрятаться от невыносимого солнца.
— Дай ему немного воды, — сказал Мотт кому-то, продолжая держать меня.
Я увидел чашку, Мотт прижал ее к моим губам. Я сделал пару глотков и отвернулся. Свет уже не так сильно резал глаза. Я даже не представлял, как мне не хватало солнечного света.
— Больше медлить нельзя, — сказал Мотт. — Надо вести его к Коннеру.
Они посадили меня в кресло напротив Коннера. Тот разглядывал меня, казалось, целую вечность, потом сказал:
— Выглядишь чудовищно.
Я не ответил.
— Может, ты и не научишься здесь ничему, Сейдж, но одно запомнишь: нельзя мне противостоять. Ты две ночи провел там, внизу. Ты знал, что так много? Надеюсь, у тебя было время осознать: неповиновение ни к чему, кроме мучений, не приведет.
И снова я промолчал. Мне пришло в голову, что подчинение ему тоже привело бы к страданиям, но я этого не сказал. Да и какой смысл был говорить.
Коннер кивнул Мотту, тот принес поднос и поставил на стол. Там лежали вещи, извлеченные из разных потайных мест вокруг моей кровати и в шкафу.
Коннер поднял несколько вещичек, которые я насобирал за последние несколько дней: нож для масла, золотую запонку, несколько монет.
— Я должен спросить тебя об этом, — сказал он. — Очевидно, ты находил время для того, чтобы, помимо занятий, еще и красть вещи у меня и других обитателей дома.
Да, это было очевидно, так что я снова промолчал.
После этого Коннер поднял с подноса несколько листов бумаги.
— Но я должен спросить и об этом. Ты знаешь, что здесь написано?
— Я не знаю, на что вы смотрите, — проворчал я.
— Кто-то написал это. Кто бы это ни был, похоже, он разрабатывает странные планы. Их можно интерпретировать как планы человека, который, став королем, избавится от меня. Разными способами, от безобидных, вроде назначения меня послом в другое государство, до подсыпания яда мне в вино. Кто это написал, Сейдж?
Я покачал головой.
— На них ваше имя?
— Конечно нет. Как я уже сказал, это лишь моя интерпретация написанного. Скажи мне, кто это написал.
— Я хотел попрактиковаться в писании правой рукой. Я нашел это в корзине для мусора.
— Спрошу прямо: это ты написал?
Я попробовал рассмеяться, но быстро передумал из-за боли в боку.
— Не думаете же вы, что я так глуп.
— Роден тоже не мог этого написать, — сказал Коннер. — Остается Тобиас.
— Так спросите его.
— Думаю, не стоит, — сказал Коннер. — Лучше пусть Тобиас уверится в том, что я собираюсь выбрать его. Чем больше он будет в том уверен — если это он написал, — тем менее осторожным он будет и в конце концов выдаст себя. — Коннер усмехнулся, а затем добавил: — Я уверен, эта тайна останется между нами, так ведь?
