— Если хочет видеть меня ночью, я буду в ночной сорочке.
— Это неуместно, — сказал Эррол.
— Неуместно вызывать меня, когда я сплю!
Я открыл дверь, но Мотт встал у меня на пути и покачал головой.
— Я не поведу тебя к мастеру в таком виде. Эррол оденет тебя, или это сделаю я.
Я захлопнул дверь у него перед носом и протянул руки к Эрролу, который поспешил ко мне с кипой одежды. Через несколько минут Мотт повел меня, одетого, в кабинет Коннера.
— У меня проблемы? — спросил я.
— Это зависит от твоих ответов на вопросы.
Коннер писал что-то за столом, когда я вошел. Мотт велел мне встать у письменного стола, но я сел. Минуту или две Коннер будто меня не замечал. Наконец он отложил перо и поднял голову.
— Что ты о ней думаешь?
— О принцессе? — Я пожал плечами. — Она красива. Я слышал, что нареченная принцесса больше похожа на лошадь, чем на женщину, но это неправда, она очень хороша собой.
— Прикуси язык! — прошипел Коннер. — Ты говоришь о будущей королеве Картии. Она будет ею, если найдется принц. И да, она неожиданно превратилась в красавицу, совсем вдруг. Почему она захотела, чтобы ты проводил ее в комнату?
— Потому что я сказал ей о пятне на лице. Я думаю, она ценит честность.
— Раз так, тебе повезло. Она могла приказать выпороть тебя за неуважение.
— Меня уже выпороли.
— И поранили ножом, как я слышал.
— Я уже рассказал обо всем Мотту, сэр.
— То, что ты рассказал, ничуть не похоже на правду.
— В Фартенвуде правда и ложь тесно переплетены.
— Но бывает ложь ради правды, Сейдж.
Я буквально еле сидел от усталости. Мне хотелось закончить эту бессмысленную беседу и вернуться в постель. Но был один вопрос, ответа на который я ждал.
— Почему вы позволили мне пойти с ней? Когда вы представите меня ко двору, она меня узнает.
— Если я представлю тебя ко двору. Не надо принимать мою терпимость к тебе за фаворитизм. Все совсем наоборот.
— Суть вопроса это не меняет, сэр. Почему вы позволили мне пойти с ней?
— Возможность того, что она тебя узнает, действительно сначала смущала меня. Но потом я решил, что могу объяснить это тем, что скрывал тебя, ожидая, когда можно будет представить тебя ко двору. Тот факт, что вы уже знакомы, может принести пользу. Теперь у меня есть несколько вопросов к тебе.
— Сначала я задам свои.
Коннер удивленно поднял брови, но промолчал.
— Что, если принц Джерон жив? Если он вернется во дворец и обнаружит на троне меня? Не думаю, что он будет мне благодарен.
— Джерон мертв. Я уже говорил вам, что у меня есть доказательство. Кроме того, пираты у побережья Авении славятся своей безжалостностью. Скорее всего, тело не было найдено потому, что на нем не осталось отличительных признаков. Как бы родителям ни было с ним сложно, король и королева любили Джерона. Королева не переставала искать его все эти годы. Но все было напрасно. Я вообще сомневаюсь, что он был жив, когда корабль отплыл от берега.
— Какое же у вас доказательство, что его нет в живых?
— Я представлю его только тому, кого выберу принцем.
— Допустим, вы можете доказать, что Джерон мертв, но можете ли вы доказать регентам, что Джерон выжил?
— При дворе Джерон признается, что все эти годы скрывался в приюте, у них под носом. Скрывался под именем Сейджа, или Родена, или Тобиаса, но теперь вернулся и претендует на престол.
— А если выйдет другой мальчишка из приюта и расскажет, что знал нас до того, как Джерон был убит?
— Мы скажем, что он ошибся, и, скорее всего, однажды ночью этот мальчишка исчезнет. У претендентов на трон часто бывает еще меньше оснований, чем у нас, Сейдж. Кроме того, у моего принца будет доказательство подлинности.
— Какое?
Коннер медленно покачал головой.
— Я отвечу, когда выберу своего принца, но все сразу поймут, что это несомненное доказательство. Теперь мои вопросы. О чем говорила с тобой принцесса Амаринда, когда вы ушли?
— Она беспокоится о том, что члены королевской семьи, возможно, мертвы. Похоже, она не верит, что Джерон жив, и я не думаю, что она бы этого хотела. Она испугана, сэр.
Коннер улыбнулся.
— Мы можем использовать это в наших целях. Использовать ее страх, чтобы сделать ее более сговорчивой и признать принца, когда я его представлю. Даже если у нее будут сомнения, она признает его, потому что ей необходимо, чтобы это была правда.
Глядя на него, я не мог скрыть своего презрения. Это было отвратительно, что он так быстро придумал, как использовать в своих целях ее душевную боль.
— Не делай такое лицо! — воскликнул Коннер. — Удобно изображать невинную жертву, когда для тебя решается вопрос, быть тебе принцем, слугой или нищим! Мне теперь всю жизнь придется хранить тайну этого дьявольского замысла. Я не прославляю свою роль в будущем Картии, но я принял ее. А ты?
Мое лицо ничего не выражало.
— Да, сэр, я тоже принял. Я ваш принц.
— Ты слишком высокого мнения о себе. Тобиасу больше нельзя доверять, но Роден показал ряд явных преимуществ. Мне кажется, я его недооценивал. За столь короткое время он научился большему, чем любой из вас.
Мне нечего было возразить. Это была правда.
Коннер продолжал:
— Что мне важно, так это то, хочешь ли ты быть принцем. Я вижу, что в душе ты бьешься над ответом на этот вопрос. Может, тебя пугают последствия вероятного разоблачения, может, ты не представляешь себя на троне. И вот ты здесь и говоришь, глядя мне в глаза, что ты мой принц.
Я протянул руку и немедленно пожалел об этом жесте, так как у меня защемило спину.
— Вы выберете Родена, который рвется к трону, не думая о последствиях? Он понятия не имеет, на что идет. Я думал об этом, Коннер. И я ваш принц.
Коннер скрестил руки, и в глазах у него засиял восторг победы.
— Думаю, то, о чем я давно догадывался, оказалось правдой. Все, что тебе было нужно, это строгая дисциплина и правильная мотивация. Я вижу, что ты наконец покоряешься моей воле, и это меня радует.
Меня это не радовало. Но я так устал, что у меня не было сил злиться на его самодовольство. Вместо этого я спросил:
— Теперь я могу идти?
Он подумал, затем кивнул, и я вышел, не глядя на него. Мотт проводил меня обратно в комнату, он пытался заговорить со мной, но я не отвечал. Слова Коннера все еще звенели у меня в ушах. С каждым шагом, приближавшим меня к трону, я становился все более покорным. Я надеялся лишь добраться до цели раньше, чем Коннер окончательно сломит меня.
