— А плохая новость? — спросил я.
— Плохая новость состоит в том, что слухи о смерти короля и королевы также распространяются. Решение о том, кто займет престол, может быть принято только в конце этой недели, но Вельдерграт воспользуется страхом, овладевающим людьми из-за этих слухов, чтобы завоевать их поддержку. В письме он спрашивает, есть ли у меня достоверная информация о местонахождении принца Джерона. Я ответил ему весьма туманно, чтобы испытать его терпение и выгадать себе еще один день.
— День для чего? — спросил Тобиас.
Коннер глубоко вздохнул, затем сказал:
— Я выберу принца через два дня, и мы сразу отправимся в Дриллейд.
Мы с Тобиасом и Роденом переглянулись. Никто из нас не проявил энтузиазма, и Коннер это заметил.
— Я ожидал от вас некоторого воодушевления, — заметил он.
— Что случится с теми мальчиками, кого вы не выберете? — спросил я.
Коннер выдержал паузу, потом сказал:
— Я еще не решил.
Но все присутствующие поняли, что он лжет.
34
Ночь прошла спокойно. Если Тобиас и Роден знали, что я ночью выходил, никто из них утром не заикнулся об этом. После завтрака пришел Мотт и сказал, что у Коннера для нас на сегодня новый план.
Он принес с собой какой-то сверток, развернул и поставил на мольберт картину. Это был портрет мальчика, стоящего у живой изгороди в весеннем саду. У него были русые волосы, более темные снизу, озорная улыбка и беспокойная искра в ярких зеленых глазах. Ни у кого из нас не было его наивности и чистоты.
— Это Джерон? — спросил Роден.
— Его последний портрет, — сказал Мотт. — Написан более пяти лет назад, когда принцу было девять.
Я смотрел как завороженный, сравнивая себя с мальчиком на портрете. Роден и Тобиас тоже внимательно изучали его и, несомненно, делали то же самое. У каждого из нас явно были общие с принцем черты. Наконец Роден недовольно произнес:
— Сейдж больше на него похож, чем мы с Тобиасом. А ведь Коннер убеждал меня в обратном.
— Ты сам-то видишь сходство? — спросил меня Мотт.
Я пожал плечами.
— У меня лицо длиннее, волосы не того цвета. Если сравнивать меня с этим портретом, регенты не поверят, что я — это он.
Мои слова вызвали новые сетования Родена и несколько замечаний Тобиаса. Смысл сказанного заключался в том, что ни один из нас не обладает достаточным сходством с принцем.
Мотт велел нам всем замолчать и продолжил:
— По плану Коннера, сегодня с вами сделают все для того, чтобы вы как можно больше походили на принца. Вас подстригут так же, — Сейдж, для твоих волос у нас есть краска. С вас также снимут мерки, но одежда будет подобрана лишь для того, кого выберет Коннер. Выбор будет сделан завтра утром, к этому времени один из вас будет выглядеть как принц.
Пока Родена и Тобиаса стригли, Эррол отвел меня красить волосы.
— Будет заметно, что волосы у меня покрашены, — сказал я. — И потом, однажды они отрастут и снова станут прежнего цвета.
— Мастер Коннер считает, что с каждым разом вы сможете использовать все меньше краски, — объяснил Эррол. — Через год это будет выглядеть так, будто ваши волосы сами поменяли цвет.
— Он все продумал, — ответил я без тени восторга.
У меня не было зеркала, и я не мог посмотреть на себя, когда Эррол смыл краску, но он улыбался и выглядел вполне довольным.
— Поразительно, как такая мелочь сделала вас столь похожим на принца. Уверен, Коннер выберет вас. Большинство слуг тоже так думают.
Это немного утешило меня, когда мы вошли в кабинет Коннера. Роден преклонил колени перед Коннером, сидевшим за столом. Волосы его были подстрижены точь-в-точь как у Джерона, и выглядел он прекрасно. Если и были отличия между ним и Джероном на картине, их можно было легко объяснить тем, что в нашем возрасте черты начинают искажаться, чтобы принять затем тот вид, который будет свойствен уже взрослому человеку.
— Я поражен! — сказал ему Коннер. — Ты удивил меня, Роден, удивил и порадовал. Тобиас, твое сходство с принцем совершенно пропало, и твои шансы быть избранным завтра совсем невелики.
— Да, сэр, — сказал Тобиас. Я даже не заметил его присутствия в комнате. Он стоял где-то вне нашего поля зрения.
— Сейдж, — сказал Коннер, указывая нам на дверь. — Ты, похоже, опять позади всех. Я все еще вижу перед собой уличного оборванца, хотя волосы у него того же цвета, что у принца.
— Я ваш принц, — сказал я Коннеру, выходя из кабинета.
Эррол догнал меня и прошептал:
— Может, я и ошибся насчет того, что Коннер выберет вас. Возможно, уже слишком поздно.
Еще через час, когда меня постригли и уложили мне волосы, а Эррол поднес мне зеркало, даже я разинул от удивления рот. У самого Эррола, правда, вид был такой же глупый.
— Сходство такое очевидное, будто вы его близнец, — сказал он.
Я смотрел как завороженный. Неужели это я?! Я так привык прятать глаза под челкой и чувствовать себя потным и грязным. Неужели Коннер знал, каким я стану? Неужели видел меня за всем этим?
— Отведи меня к Коннеру, — велел я.
— Вы и ходите как-то иначе, — заметил Эррол когда мы шли по коридору. — Вы изменились, Сейдж.
— Будем надеяться, что Коннер это тоже заметит.
Дверь кабинета Коннера, обычно открытая, на этот раз была плотно затворена.
— Думаю, нам лучше уйти, — сказал Эррол.
Но я не собирался никуда уходить. Я закатил глаза и постучал.
— Войдите, — сказал Коннер.
Я открыл дверь. Мотт сидел напротив Коннера, который, как обычно, расположился у себя за столом. Мотт обернулся посмотреть, кто пришел. И когда я вошел, он встал, то же сделал Коннер.
Несколько секунд Коннер молчал. Он осматривал меня с головы до ног, не в силах скрыть своих чувств.
— Не может быть! — сказал он. — Даже сильнее, чем я предполагал.
— Я сказал ему, он будто близнец принца, — сказал Эррол.
Коннер метнул на него быстрый взгляд:
— Выйди!
Эррол кивнул и исчез за дверью. Он совершил ошибку, открыто заявив, что знает о плане. И не важно, что именно Коннер сам рассказал о нем слугам.
— Преклони колени, прошу, — сказал Коннер. — Я хочу лучше осмотреть тебя.
— Подойдите ближе, если хотите, — ответил я. — Рассмотрите меня так, я останусь на ногах.
— Не преклонишь колени?
— А принц стал бы?
Коннер повысил голос:
— Ты не принц, пока я не сделаю тебя им.
