Часть I
Глава 1
Всю городскую площадь заполняет простой народ в «немаркой» одежде, из-за чего эшафот высится, как остров, посреди моря серой грязи.
Еще не умолк голос глашатая, как от городских ворот полыхнуло радостным чистым цветом, словно после грозы взошла яркая радуга: с грозным цокотом копыт в нашу сторону, раздвигая эти серые комья, но не пачкаясь, двинулись красные, синие, желтые, оранжевые всадники – цветные от ярких перьев на шлемах до крашеных конских копыт.
Серый народ таял на их пути, исчезал, а рыцари пробивались ко мне, надменные, спесивые, на рослых украшенных цветными попонами конях, все до единого закованные в боевые доспехи, с пурпурными плащами за плечами.
От них пугливо отшатывались – высокородный рыцарь охотно даст пинка в зубы простолюдину, если тот без разрешения коснется благородного животного грязными лапами.
Все с поднятыми забралами, только передний с непокрытой головой, но сзади гордо на огненноглазом жеребце оруженосец со шлемом наготове в обеих руках. На металлическом гребне развевается пышный султан из крашеных перьев.
Я охнул в изумлении:
– Барон… А вы как здесь?
Он ответил весело:
– Потом, все потом. Сэр Люис, буду вашим должником, если уступите на время седло своего коня сэру Поло… тьфу, сэру Ричарду.
Молодой рыцарь, к которому он обратился, ответил с готовностью:
– Да, конечно! Рад служить вам, сэр.
– И сэру маркграфу, – добавил Витерлих с широкой улыбкой.
Рыцарь отдал мне честь.
– Мой конь в вашем распоряжении, сэр маркграф. Как и я, кстати.
Он подъехал к помосту и соскочил на землю, удерживая повод. Я хотел прямо с края прыгнуть в седло, но не с моими силами, рыцари прижали коней к помосту боками и протянули руки. Я оперся, мне помогли перебраться на коня, тут же окружили, загораживая стальными телами, словно я уже на прицеле арбалетчиков.
Витерлих взмахнул рукой, отряд сомкнулся еще плотнее, став похожим на стальной слиток с множеством сверкающих ребер. Мы двинулись через площадь, от Витерлиха мощно пахнуло винными парами, я понял, почему постоянно улыбается и отчего рожа довольная и красная.
Мы промчались к городским воротам, оттуда наши кони перешли в галоп. Рыцари то и дело тревожно оглядывались, один вполголоса сказал Витерлиху, что не мешало бы пустить фантомов по ложному пути, тот ответил беспечно, что магов Его Величества никакие фокусы не собьют с пути, не стоит и тужиться, смешить неприятеля или хотя бы противника.
Он придержал коня, некоторое время мы неслись рядом. Он всматривался в меня веселыми глазами. С другой стороны меня готовился подхватить, если начну падать, хмурый неразговорчивый рыцарь с гербом черного ворона на груди.
– Вовремя? – спросил Витерлих беспечно. – Сэр Поло… Господи, теперь не скоро привыкну! А правда, что вашим именем в королевстве пугают детишек? Вы в самом деле людоед?
Я спросил в лоб:
– Что вас заставило так рисковать?.. Это же вызвать неудовольствие Его Величества!
Он хохотнул.
– Как вы, оказывается, умеете говорить мягко! Неудовольствие, надо же… У Его Величества одним неудовольствием не отделаешься.
– Все-таки?
Он взглянул на меня пьяненькими глазками.
– Ах, сэр Ричард… ого, я уже запомнил!.. меня так легко убедить…
– А кто вас убедил?
Грохот копыт заглушил мой пока еще слабый голос. Мы вихрем пронеслись через долину, миновали лощину, дважды проскакивали через рощи, промчались по широкому броду, взметывая широкие крылья серебристых крыльев из капель воды, наконец выметнулись на простор.
Лес, как величественный занавес из тяжелого зеленого бархата, ушел в стороны. Я ахнул при виде отдаленного горного пика, одинокого и прекрасного в суровой простоте, на вершине которого расположился замок. Чем выше располагается замок, тем он считается лучше и престижнее. Лорды постоянно соперничают за право называться хозяином самого высокого замка, потому что близость к небу его шпилей как бы отражает мощь его властелина. Сила Цоллернов, как помню, подчеркивалась тем, что их замок обогнал по высоте замок Гогенцоллернов на полторы сотни метров, а это наполнило души владельцев такой гордостью и спесью, что они взяли фамилию в честь горного пика и стали Гогенбергами.
Я спросил:
– Ваш?
Витерлих с опаской то поглядывал на небо, то поворачивался в седле и всматривался в пыльное облако за нашим отрядом.
– Увы, – ответил он озабоченно, – мой намного дальше. За сегодня не доберемся, придется ночевать здесь. Погони пока нет, просто чудо… Но если будем ехать и ночью, нам не поздоровится.
Голос его был невесел, а лицо потемнело.
– Чей замок? – спросил я.
Он тяжело вздохнул.
– Моего дяди.
Я переспросил понимающе:
– Не ладите?
Он покачал головой.
– Хуже. Он… ладно, увидите сами. Я стараюсь не появляться здесь, хотя после смерти моих родителей он был моим опекуном, а теперь единственный близкий родственник.
– Как его зовут?
– Гримоальд фон Брауншвейг, граф Вольфенбюттель, барон Геттинген Гольштейн-Шауэнбург и прочее. Он все время помнит, что является отпрыском древнего рода!
– А это так ужасно, – сказал я ему в тон.
– Я всегда знал, – прокричал он в ответ, – вы меня поймете!
– Вы, сэр Витерлих, – спросил я, – как молодое поколение, отринули старые традиции?
– А то, – ответил он гордо. – Старые пердуны во всем неправы!
Предки графа Вольфенбюттеля избрали для замка скалистый пик над идиллически ровным цветущим лугом с прекрасной сочной травой, где теперь деревни с аккуратными квадратами полей. Сэр Гримоальд, похоже, то ли из почтения к предкам, то ли по лени, ничего не перестроил. А сам замок не желает разваливаться: каменная стена по-прежнему надежно опирается на контрфорсы, зубцы на стене чередуются с амбразурами, над воротами нависает широкий каменный навес, где можно расположить как лучников, так и запас камней. Не говоря уже о том, что ворота расположены в привратной башне, что значит, нам придется проехать через мышеловку с опускающимися железными решетками.
Чем ближе оказывался замок, тем внимательнее и настороженнее я его рассматривал. С трех сторон эту маленькую крепость продолжает скальный пик, подъехать можно только вот по этой дороге, но путь преграждает широкий ров, настоящий ров, первый, увиденный здесь в Ундерлендах и вообще в Сен-Мари, а мост поднят.
