На стенах в металлических захватах факелы, что-то показалось не так, я присмотрелся и понял, что это светильники, сделанные в форме простых факелов: сильно вытянутые трубки с расширяющимися конусами, там полыхает огонь, однако ни дыма, ни гари, а на самих светильниках не видно копоти.
На четвертом этаже навстречу ринулась целая толпа призрачных чудовищ, громадных и отвратительных. Тамплиер, не дожидаясь, когда я его выпихну вперед, сделал широкий шаг, взревел нечто ужасное, сэр Герцлер потом уверял, что это самое отвратительное на свете ругательство, но я-то знаю, что Тамплиер изрек что-то из Священного Писания с необходимой в схватке экспрессией, призраки ударились в него, раздалось злое шипение, словно на гигантскую раскаленную сковородку выплеснули ведро воды.
Призраки корчились, выли, орали, сэр Герцлер и рыцари невольно попятились, а Тамплиер с усилием шагнул вперед, прикрываясь громадным щитом и выставив перед собой пугающих размеров меч.
Там же на четвертом из-за угла выбежал человек в развевающемся черном плаще, резко остановился, увидев нас. Топот продолжался, через мгновение за ним вырос, головой упираясь в потолок, огромный тролль, а плечами почти уперся в стены слишком узкого для него коридора.
Маг быстро заговорил, двигая в воздухе руками. Я опередил Тамплиера, быстро шагнув навстречу.
– Именем Господа!
Вокруг ладоней мага вспыхнули багровые кольца. Он небрежно стряхнул их в мою сторону. Сердце мое сжалось, но раньше магия вроде бы не срабатывала на мне, я же чужак, а на что-то посерьезнее у мага нет времени: я быстро пошел вперед, багровые кольца ударились о меня и рассыпались мелкими бенгальскими огоньками.
Лицо мага исказилось в страхе, а лезвие моего меча ударило в плечо и рассекло тело наискось.
– Отправь эту душу в ад, Господи, – сказал я и перекрестился.
Все это проделал для Тамплиера, пусть видит, что и я паладин, бьюсь за святое дело, но он раздулся в гневе, сказал громыхающе:
– Гордыня вас обуяла, сэр Ричард!.. Как можно указывать Господу, кого куда?
– Да это не указ, – пробормотал я, – так, подсказка…
– Господь знает, – прорычал он, – что делать!..
– Надеюсь, – ответил я смиренно и посмотрел на его не знающую усталости фигуру, – он знает, что и зачем делает. Хотя мне его деяния непонятны.
На этаже, как показалось, пусто. Сэр Герцлер приободрился, приосанился и сказал красиво:
– Как пустынно… Это невежливо! Таких красавцев могли бы встретить…
С грохотом упала массивная портьера, изображавшая стену, за нею открылась целая армия громадных монстров.
Сэр Герцлер пролепетал дрожащим голосом:
– И это… все?.. Больше н-н-нет?
– Будут, – заверил я.
– Спасибо, – едва выговорил он, – вы умеете успокоить.
Я начал хватать со стены и швырять в мобов булавы, молоты, палицы и топоры, наслаждаясь тем, как они сбивают с ног, разбивают черепа, крушат, сеют опустошения, а потом сорвал самый огромный меч и пошел с таким ревом рубить и повергать, что просто не знаю, может быть, и одолели бы всех втроем, но сзади послышались топот, крики, пробежав мимо меня, в толпу ужастиков врубились сверкающие рыцари.
Монстры оказались слишком тупыми, чтобы отступать или убегать, их порубили на месте. За их спинами оказалась роскошная дверь, Тамплиер одним ударом вышиб ее, хотя ее можно было отворить, потянув на себя, створки с грохотом обрушились вовнутрь.
Посреди богато обставленного зала растопырил руки осанистый мужчина в роскошном одеянии, расшитом золотом и украшенном драгоценностями. На пальцах тесно от огромных перстней с камнями размером с голубиное яйцо. Даже в сапоги умело и красиво вкраплены драгоценности.
Двое оруженосцев торопливо снимают с него халат, взамен облачая в доспехи. Я прорвался через стражу, зарубив двоих, но за спиной сэр Тамплиер вскрикнул:
– Сэр Ричард, остановитесь!
Я остановился, крикнул, не сводя взгляда с одеваемого рыцаря:
– В чем дело?
– Это барон Руаяль! – прокричал Тамплиер.
– И что? Поцеловать его?
– Поединок должен быть по правилам, – возразил Тамплиер негодующе. – Это знатный лорд…
Оруженосцы торопливо затянули на спине барона ремни, укрыли щитками, а сам Руаяль, убедившись, что все в порядке, опустил забрало и крикнул мощно:
– Убить их!
Глава 12
За его спиной рухнула портьера, открыв ряд застывших воинов с мечами и топорами наголо. Сэр Герцлер прокричал, что это нечестно, барон захохотал и взмахом руки бросил весь отряд в нашу сторону.
Тамплиер оскорбленно взревел и понесся, опередив нас с сэром Герцлером, навстречу противнику.
Я вскинул руку.
– Погодите! Мы с миром.
Барон демонстративно оглядел распростертые тела двух стражей.
– С чем, с чем?
– Это мелкие издержки, – заверил я, – не обращайте внимания, вы же благородный человек?
– Я-то благородный, – прорычал он, – а вы, кучка бродяг, кто такие…
Тамплиер взревел:
– Мы бродяги?
На него набросились, как собаки на медведя. Он ревел и бил их кулаками, ногами, локтями, рукоятью меча, для широкого замаха слишком тесно.
Я предложил барону:
– Пока они дерутся, может быть, мы, будучи разумными, договоримся?
Он закричал страшно:
– Кто ты?
Я ответил скромно:
– Лучше вам, благородный сэр, не знать. Не хочу брать на душу вину за ночные кошмары… даже на том свете.
От Тамплиера отлетали, как орехи от наковальни, и оставались на полу, кто постанывая и дергаясь, кто тихонько, а кто и вовсе не двигаясь.
Тамплиер заорал так мощно, что со стен посыпались картины, даже рухнул гобелен, открывая серые неопрятные гранитные глыбы:
– Барон Руаяль, я обвиняю вас перед всем рыцарством в бесчестном поведении!
Он рванулся вперед, опрокидывая воинов, барон поспешно схватил из руки оруженосца меч, но первым к нему прорвался я, он довольно умело парировал мой удар. На лице его было изумление, я обошелся без холодных церемонных приветствий, мечи отвратительно скрежетали, высекая искры, звон прокатился по всему залу.
На меня бросились с двух сторон, только спину защищают сэр Герцлер и пара его рыцарей. Тамплиера всего лишь пытаются окружить и ударить как-то в спину, понимая, что такую гору сверкающей стали лобовым ударом не взять, а на меня навалились, рассчитывая справиться быстрее.
Я двигался с максимальной скоростью, бил, пинал, давал подножки, сшибал с ног, бил с такой силой, что трещали черепа. Барон медленно менялся в лице, я видел, как злорадство уступает место неуверенности, а потом и откровенному страху.
