Он заметил осторожно:
– Осмелюсь предположить, сэр Ричард прибыл не для того, чтобы поцеловать руку леди Элинор и обнять леди Дженнифер?
Я пожал плечами.
– А почему нет? Или полагаете, что поцеловать руку леди Элинор не такое уж агромаднейшее удовольствие? Или что ради этого неслыханного щастя вообще не стоило слезать с дивана?
Леди Элинор с трудом удержала улыбку при виде нервно заерзавшего виконта.
– Я не это хотел сказать! – возразил он поспешно.
– Я знаю, – согласился я. – Хотели сказать одно, а сказали правду. Но отвечу прямо и честно: я прибыл сюда исключительно для того, чтобы поцеловать руку леди Элинор и обнять мою замечательную Дженнифер. Да, только!.. И других дел нет. Вовсе. Конечно, раз уж здесь, то попутно решу и пару других проблем…
Он едва не выкрикнул ликующее «Ага, я же говорил!», но вместо этого сказал быстро:
– Каких?
– Тайна, – ответил я. – Конечно, я могу вам сказать, сэр Кернандель… но, предупреждаю, сразу же после этого мне придется вас убить. Так надежнее, знаете ли.
Он нервно дернул шеей и поправил воротник.
– Ну и шуточки у вас, сэр Ричард.
– Война отучает от галантности, – заметил я. – Она зверинит и скотинит, вообще… это не мужское дело.
– Женское? – спросил он иронически.
– Точно, – сказал я. – По характеру. У войны – женское лицо. Мужчины великодушнее, это женщины грызутся из-за любой мелочи. А если такой и мужчина, то не зря говорят, что у него бабий характер.
Леди Элинор произнесла заботливо:
– Никто не встанет из-за стола, пока не попробует наши медовые пироги с ежевикой!
Глава 18
Виконт нервно ерзал, я видел по его лицу, как ему не хочется терять место первого мужчины за столом, доминанта-самца. И хотя я – гроссграф и даже майордом, но это где-то там, к тому же различия уместны на войне, а в мирное время все мы прежде всего рыцари и принадлежим к одному классу и кругу.
– Женщина уверена, – сказал он вдруг и посмотрел значительно, – что дважды два будет пять, если устроить скандал и как следует поплакать.
Я не понял, к чему он это брякнул, но леди Элинор заулыбалась и сказала поощряющее:
– О, как точно, как остроумно!.. Как вы проницательны, виконт!
Родриго тоже залился веселым детским смехом, леди Дженнифер вскинула брови, но раз нужно смеяться, то и она улыбнулась.
Леди Элинор продолжала чарующим голосом:
– Вы так хорошо понимаете женщин, виконт!.. Признайтесь, у вас уже немалый опыт в этом деле?
Он залихватски закрутил ус и ответил жирным голосом:
– Портить приличных девчонок гораздо приятнее, чем исправлять… неприличных. Потому я и не рвусь в паладины!
Леди Элинор снова рассмеялась, Дженнифер поморщилась, я решил чуть подпустить в голос строгости:
– Паладины занимаются другими делами, виконт. Исправлением нравов, мужчин и женщин, без разницы – церковь. И хотя вам до паладина далеко, как и до рыцаря, если честно, но очень хорошо, что ваше хилое здоровье все-таки позволяет вам подниматься в седло. Пусть даже вас сажают впятером… Мужчина должен бороться против немощи, как может.
Он округлил глаза, нежное лицо пошло красными пятнами.
– Сэр Ричард! – вскричал он негодующе. – Да как вы… почему вы… у меня не хилое здоровье!
– Правда? – спросил я доверчиво. – Тогда почему в трудный час вы гоняетесь за оленями, которые уж точно не дадут сдачи, а не скрещиваете мечи с варварами? Или сенмарицами, не желающими называть себя арндцами?.. Вы хоть раз выезжали через северные ворота? На ту же охоту?
Леди Элинор сказала поспешно:
– Сэр Ричард, это я запретила им выезжать через северные. Там все еще могут возвращаться отставшие отряды варваров.
Виконт взглянул на нее с благодарностью, хоть и несколько удивленно, явно хозяйка о таком не упоминала, а я сказал с прежней непреклонностью носорога или воина-крестоносца:
– Пока надеждою горим, пока сердца для чести живы… как там дальше в Уставе рыцаря? Ах да, Отчизне отдадим души прекрасные порывы! Вы отдаете?.. Вы даже не знаете, что такое Отчизна!.. Ну и что, если еще никто не знает?.. Это не умом, сердцем надо чувствовать, как учит всеблагая церковь.
Родриго пропищал торопливо:
– Сэр Ричард, а что это?
Я напыжился было, речь о великом, но скис, не сумев подобрать слов, и пробормотал в затруднении:
– Это то великое, что на небесах, но объединяет нас всех. Мы все граждане одной Отчизны. Но потом стащим свои участки на землю, приспособим под себя, и такое начнется!.. Ладно, сэр Кернандель из Вилона, я не в укор. Всякий волен сражаться с кровожадным врагом либо бахвалиться победами над беззащитными гусями. Пирог в самом деле великолепен, леди Элинор! Все мы люди, а Господь велит быть милосердными… к каждому.
Далеко-далеко послышался звук рога. Я отметил это краешком сознания, у нас обед, нельзя отвлекаться, хотя ощутил, что дудят неспроста.
Родриго спросил заинтересованно, трудно или нет быть правителем королевства, леди Элинор строго напомнила ему, что за обедом не чавкают, а я ответил серьезно:
– Основой власти во всех государствах, как унаследованной, так и узурпаторской, служат хорошие законы и хорошее войско. То и другое позволяет мне иногда покидать дворец без опасения, что сразу все развалится. Потому, как только подберешь себе королевство по вкусу, сразу же установи справедливые законы.
– Так и сделаю, – пообещал Родриго тоже очень серьезно. – Хорошее войско…
– И законы, – напомнил я. – Без хороших законов и войско не спасет.
По коридору прогремели тяжелые шаги. Леди Элинор, Дженнифер и даже сэр Кернандель с Родриго насторожились. Я понял, что так никто из местных по ту сторону не бегает, сам напрягся и посмотрел по сторонам в поисках оружия.
Дверь распахнулась, в дверном проеме возник Мартин. По его застывшей фигуре я понял, что стряслось нечто страшное. Леди Дженнифер слабо вскрикнула и прижала ладонь ко рту. Леди Элинор побледнела, как смерть.
– Сэр Ричард, – произнес Мартин сдавленным голосом, – у нас неприятности.
Я быстро поднялся.
– Леди Элинор, леди Дженнифер, прошу прощения…
Мартин отступил, я вышел в коридор и плотно закрыл за собой дверь. Он доложил тяжелым голосом:
– Прибыл гонец.
– Из Армландии?
– Да.
– Насчет герцога? – спросил я медленно, чувствуя, как сердце охватила ледяная волна. – Что с ним?
– Захвачен в плен.
– Кто? – спросил я страшным голосом. – Кто посмел?
