– Это сбыточное, – сказал я неуклюже. – Будешь в нем жить и фыркать, что все не так, все не такое… Я же тебя знаю!
Она смотрела на меня снизу блестящими от слез глазами.
– А за герцогом когда?
– Утром, – ответил я твердо, – а потом заберу тебя отсюда.
Ее глаза расширились в божественном испуге и тут же заблестели внезапной надеждой на спасение.
– Рич…
– Обещаю, – сказал я. – Я постараюсь убедить герцога.
Она спросила быстро:
– А если не позволит?
– Все равно увезу, – ответил я зло, но тут же спохватился и добавил: – Я не хочу ссориться с герцогом. Просто… постараюсь убедить. Кроме того, у нас с тобой есть надежная союзница.
– Кто?
– Леди Элинор.
Она вздрогнула, прошептала:
– Рич, что ты говоришь…
– Она, – ответил я, – заинтересована не меньше нас, чтобы ты исчезла из замка, крепости и вообще из герцогства. Две медведицы в одной берлоге не уживутся, но Элинор не злая… во всяком случае, не настолько, чтобы тебе вредить. Просто хочет владеть герцогом единолично, наверстывая годы, что прожила в мечтах о нем. Она лучше нас сумеет найти слова, чтобы убедить супруга отпустить тебя в королевский… гм… во дворец в Геннегау.
Она проговорила неуверенно:
– Ну, не знаю…
– Более того, – сказал я настойчиво, – она хотела бы, чтобы ты вышла замуж за лучшего из рыцарей королевства и была счастлива. Она чувствует свою вину, что притесняет тебя, но не может остановиться! Словом, Дженнифер, жди моего возвращения! Я не задержусь надолго.
Она сказала с мольбой:
– Рич! Мне страшно. Ты отправишься к Гиллеберду, но я тебя уже знаю… Не с выкупом, верно?
Я обнял ее крепче, прижал к груди. Она замерла, как испуганная птичка. Я чувствовал, как часто-часто колотится ее сердце.
– Береги себя, – прошептала она.
Я не ответил, она вскинула голову, в глазах заблестели слезы. Я осторожно коснулся губами, говорят, что девичьи слезы легкие и чистые, как роса, но я ощутил на губах соль и горечь.
– Просто жди, – сказал я тихо. – Маркграфство, император, реформы – все подождет.
Она слабо улыбнулась.
– А как же… правитель?
– Я пока еще никакой правитель, – сказал я. – Успел наломать дров… Хотя, если могу исправить последствия своей дурости – еще не ошибся! Вот такой я оптимист!
Во двор вышел виконт и уставился в нашу сторону. Думаю, он увидел нас с балкона и наблюдал некоторое время, разрываясь между желанием выскочить и объявить свои права на Дженнифер и опасением, что такой майордом может и в морду, а потом начнет спрашивать, что от него хотят на самом деле, не государственную ли измену замыслили…
И хотя я уже начал было подниматься, чтобы отвести Дженнифер в ее покои, но назло наглецу сел и прижал Дженнифер еще крепче, успокаивая и целуя в темечко, как ребенка.
Он постоял, даже потопал задними конечностями, бряцая шпорами, а то вдруг я не заметил его появления, затем, не дождавшись реакции, ощутил, что стоять столбом глупо, надо что-то делать, и… тихохонько отступил и пропал в темном дверном проеме.
Леди Элинор побежал жаловаться, отметил я автоматически. Как бы не начала она еще и чужими руками…
– Пойдем, лапушка, – сказал я, – отведу тебя, как заботливый брат.
– Ох, Рич, – сказала она слабо, – ты какой-то…
– Какой?
– Не такой, как раньше.
Я поднял ее, поцеловал в щеку.
– А уж ты… Вот целую и не боюсь уколоться о твои шипы.
Она опустила ресницы, но я понял молчаливое, что ее шипы меня никогда не ужалят, что бы я с нею ни вздумал делать.
Глава 2
От стражей Мартина укрыться непросто, бдят, пришлось одного послать на стену, другому велел посмотреть, что за подозрительные тени во дворе, ночью неча там шастать, а сам быстренько взбежал на самый верх, обернулся исчезником и торопливо, как вспугнутый кузнечик, прыгнул в ночное небо.
Ночь теплая, с сухим горячим воздухом, колдовскими запахами и таинственно мерцающими звездами. Призрачный лунный свет падает строго и прямо, но кое-где странно уплотняется, там возникают неясные фигуры, не всегда человеческие, тут же исчезают, или их уносит таким же призрачным ветром. Иногда я слышал печальные затихающие крики, по моему телу пробегала дрожь, я торопливо поднимался выше, там прохладнее и безопаснее от очарованной видениями полусна земли.
Внизу в темноте белеют дороги, с этой высоты выглядят нитями. Однажды отчетливо увидел сверху следы большого города: вот там защитная стена, в центре дворцы, высокие башни, дома, мастерские, поодаль сторожевые башни. И хотя хорошо вижу, что сейчас там все травой заросло, но так же ясно проступают все строения, давно исчезнувшие ныне…
Если искать сокровища, мелькнула угрюмая мысль, то примерно представляю, где нужно рыть.
Путь до Геннегау показался намного короче, сказывается эффект знакомой дороги, внизу засияло ровное море огня, я пошел по дуге вниз, растопырив крылья и стараясь не поднимать шума.
На востоке только-только заалели первые облака, когда мои когти царапнули гранитный пол. Я перетек в человека и некоторое время приводил себя в прежний майордомий вид. Из башни я вышел все так же неузнанно и незамеченно, сержант внизу подпрыгнул в испуге, потом расплылся в широчайшей улыбке. Мне кажется, охрана начинает гордиться таким лордом, что умеет скрываться и обходить посты неузнанным. У такого не задремлешь в карауле!
– Бди, – сказал я значительно. – Страна охраняется не мечами, а бдильностью!
– Рад стараться!
– Старайся, старайся…
Бобик примчался таким могучим галопом, что я поспешно прислонился к стене и некоторое время отчаянно отбивался от его преданной любви.
– Я вернулся за тобой, – заверил я. – Вот вдруг вспомнил, что я там, а ты здесь, и… вернулся!
Он снова бросился на шею, я выждал положенное время на облизывания, народу надо дать время на изъявления, гайки закручивать потом, когда выпустит пар, сделал строгое лицо и сказал твердо:
– Все-все, митинги и прочие безобразия закончены, пора к работе! Пойдем.
Он прижимался к ноге и всем видом выказывал полнейшую преданность мне больше, чем кухне. Я шел быстро, хотя и державно. Слуги по мановению моей длани шуганули во все стороны, вдруг да правитель гневен, сонный церемониймейстер встретил учтивейшим поклоном, в котором ни капли подобострастия, это было бы оскорблением правителю.
– Ваша светлость, с возвращением…
– Я на минутку, – предупредил я.
– Что-то случилось?
