– Да нет у меня времени ездить туда-сюда, – взорвалась я. – Я вообще не в Тарасове! Киря, помоги! За достоверность информации я ручаюсь!
– Куда тебя занесло? – услышала я вопрос Кирьянова.
– Я в двухстах километрах от города. Вернее, чуть дальше, чем в двухстах, – начала я объяснять. – Теперь понятно, почему я не могу приехать и объяснить все лично?
– Название твое местечко имеет?
– Да, я сейчас в…
Договорить я не успела. Краем глаза заметив какое-то движение, я начала поворачиваться в ту сторону, но… Удар, дикая боль в голове, крики полковника в трубке, и я лечу в бездонную пропасть.
* * *
Очнулась я от холода. Что-то скользкое ползло по щеке. Морщась от боли, я попыталась стряхнуть это нечто со своей щеки. Оказалось, это всего лишь вода. Тонкой струйкой она текла мне на лицо. Стараясь увернуться от струи, я попыталась отползти назад, но спина сразу уперлась в стену.
– Очухалась? – услышала я участливый мужской голос. – Вот и хорошо. А то уж я подумал, что с мертвяком сидеть буду.
– Где я? – прочистив горло, спросила я. – Кто вы?
– Для человека, чудом избежавшего смерти, ты слишком любопытна, – беззлобно произнес мужчина. – Лучше скажи, как тебя угораздило на чужой двор залезть?
– А чей это двор? – снова спросила я.
– Этого я и сам не знаю. Мой тюремщик не особо разговорчивый. И представиться забыл, и название местности сообщить, – с иронией в голосе произнес мужчина. – Да это и неважно. Важно то, что выйдем мы с тобой отсюда только вперед ногами. В чем, в чем, а в этом можешь не сомневаться.
– Посмотрим, – прошептала я.
– Как звать-то тебя? – спросил мужчина.
– Татьяна, – представилась я. – А вас случайно не Дрон зовут?
– Твое какое дело? – Мужчина грубо оборвал меня.
Не ожидая грубости от человека, которого я искала много дней, потом, рискуя жизнью и свободой, пыталась освободить, я не нашлась что ответить. Просто молча лежала на холодном земляном полу. Головная боль разрывала мозг, не давая четко мыслить.
– Ты в погребе, – вдруг начал рассказывать мужчина. – Некоторое время назад притащил тебя тюремщик мой. Пока в погреб запихивал, я разговор его по телефону подслушал. С кем он беседу вел – не знаю. А вот текст беседы передам. Жаловался тюремщик на то, что все из-под контроля выходит. Рассказал, что какая-то баба, я так понимаю, речь о тебе шла, вломилась к нему во двор. И что он вынужден закрыть тебя в погребе, так как ты слишком много знаешь. Требовал забрать и тебя, и меня немедленно. Очистить, так сказать, погреб. Потом послушал, что ему собеседник ответил, пообещал до ночи потерпеть, но потом пусть, мол, сам приезжает и кого хочет, того и «пускает в расход». Это уже про нас с тобой. Так что сама видишь, как нас величают, уже никакого значения не имеет. Хоть вызнаешь ты, где я улику держу, хоть в неведении останешься, конец один.
Высказавшись, мужик отошел в угол, сел на подстилку и замолк. Я не все из его речи поняла, но две вещи уяснила четко: передо мной тот самый Дрон, отыскать которого меня наняла Наталья, и в скором времени и ему, и мне придет конец. Я приподнялась на локтях, стараясь принять сидячее положение. Думать было тяжело: мысли разбегались, в голове – сплошной туман. «Надо спешить! Надо спешить!» Эта фраза крутилась в мозгу, как заезженная пластинка. Постепенно глаза привыкли к темноте, и я стала различать слабые очертания мужской фигуры.
– Вода еще осталась? – спросила я.
– Есть немного. – Он протянул мне пластиковую бутылку. – Поэкономить бы не мешало. Кто знает, когда он снова придет?
– Чего вы так за воду беспокоитесь? Вам же ясно сказано: сегодня в расход, – сердито буркнула я.
– Да неохота на себе тебя тащить, когда ты от обезвоживания идти не сможешь, – не остался в долгу мужчина.
– Не беспокойтесь, сама доползу.
– Слушай, тебе жить осталось – полтора понедельника, чего собачишься? – обиделся мужчина.
– Это я-то собачусь? – не поверила я своим ушам. – А не вы ли меня куда подальше послали? А я всего лишь именем вашим поинтересовалась.
– Это другое дело. Сама виновата, – укорил меня мужчина.
– Интересно было бы узнать, в чем я провинилась? В том, что дочери вашей не отказала, когда она ко мне с заявлением о вашем исчезновении пришла? Или в том, что нашла место, где вас похитители спрятали? Или, может быть, моя вина в том, что пыталась вас из плена вызволить? Ну, чего молчите? Выбрать не можете? Слишком обширный список моих «прегрешений»? – язвительно проговорила я.
– Постой, постой, не кипятись, – попытался урезонить меня мужчина. – Что ты там про дочь говорила? Так тараторила, я не понял ничего.
– То и говорила. Ваша дочь, Наталья Дронова, связалась со мной через журналиста Валерия Нестерова. Его номер телефона она нашла в вашей квартире. Наталья заявила, что вы пропали, и наняла меня отыскать вас и вернуть домой. Теперь все понятно? – не желая успокаиваться, язвила я.
– Теперь еще меньше понятно, – признался мужчина. – Ты что же, из милиции, дочка?
– Милиции уже нет, папаша. Нас давным-давно полиция охраняет, – недружелюбно поправила я. – И вообще, какая вам разница, откуда я, если вы и не Дрон вовсе. Я-то Дрона искать бралась. А раз вы от этого имени открещиваетесь, то и появление мое к вам никакого отношения не имеет.
– Да как я могу тебе поверить? Сама рассуди: притащили меня сюда не любезностями обмениваться. И жив я до сих пор только потому, что похитителям от меня кое-какая информация нужна. А тут ты появляешься. «Расскажи да расскажи. Кто такой, откуда, где место тайное, в котором улику держишь?» А улика эта, может, единственная моя страховка, – переходя на шепот, заговорил мужчина. – Я тебе сейчас поверю, а ты засланным казачком окажешься. И где я тогда рассвет встречу? Молчишь? Ну, так я не гордый, могу и за тебя ответить. В канаве придорожной я окажусь. Хорошо, если перед этим башку мне проломят, чтоб не мучился. А то и живьем в землю закопают!
– Ну и молчите на здоровье! – бросила я. – Раз вам охота в компании в канаве прохлаждаться. И между прочим, про улики я вам ни слова не говорила.
– А мне и говорить не надо. Сам догадливый, – снова начал сердиться мужчина.
– Послушайте, вы же понимаете, надо выбираться отсюда. Или за наши жизни гроша ломаного не дадут. Не хотите говорить, не надо. Просто помогите выбраться на свободу, а разбираться, кто засланный казачок, а кто жертва похитителей, после будем, – предложила я.
– Чем докажешь, что это не провокация? – спросил мужчина.
Я поняла, что ему мучительно хочется верить в то, что я действительно пришла для того, чтобы спасти его. Но чем доказать, что я на его стороне, я не знала. Удостоверение показать? Я пошарила по карманам. Ни удостоверения, ни телефона. Ясное дело, тюремщик опустошил мои карманы до того, как бросить меня в погреб. Не дурак же он, чтобы средство связи мне оставлять. Надо убедить Дрона при помощи его отцовских чувств к своей дочери. В той ситуации, в которой мы оказались, это было жестоко, но другого выхода я не видела. Призвав на помощь все свои способности к убеждению, я произнесла:
