Книга Ричард Длинные Руки - фрейграф, страница 6. Автор книги Гай Юлий Орловский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - фрейграф»

Cтраница 6
Глава 3

Бараны сбиваются в стадо, львы держатся порознь, но даже самые отважные из людей чувствуют острую необходимость в чувстве локтя, когда ощущаешь себя частицей могучего и слаженного отряда, когда стремена задевают ноги всадников справа и слева, когда слышишь запах пота со всех сторон, конского и человеческого.

Тараканы чувствуют себя намного увереннее и защищеннее, когда прижимаются один к другому так плотно, что сверху видишь только сплошную копошащуюся массу, но благодаря этому «чувству локтя» даже тараканы, не говоря уже о баранах, ощущают себя счастливее, чем одинокие и вообще-то глупые львы.

Мы выехали из замка тесным отрядом, с большой высоты точно выглядим, как сбившиеся в кучу тараканы. Ладно, пусть, зато нам хорошо и надежно, и когда сэр Ульрих загорланил веселую песню, множество голосов подхватили с готовностью и охотой.

Вперед выехали и помчались легкие всадники сэра Герцеля, все-таки эта земля только-только стала моей, может быть всякое. Нас с сэром Ульрихом догнал уже веселый с утра Ангелхейм, раскрасневшийся, вином пахнет даже от одежды и, как мне показалось, и от его коня с веселыми блудливыми глазами.

— Вот вы и стали гражданином королевства Турнедо, — сказал он с двусмысленной усмешкой.

Выражение его лица очень не понравилось, хмельной или не хмельной, но о некоторых вещах надо говорить очень осторожно или вовсе не говорить.

Я перекрестился и ответил благочестиво:

— Наше гражданство на небе, а не земле, дорогой друг.

Он хмыкнул, посмотрел с интересом.

— Простите, сэр Ричард! Не думал, что наступлю на больной мозоль.

Я проронил:

— Надменное извинение — еще одно оскорбление. Что с вами, мой старый друг? Вино прокисло? Вы пили, а конь побрезговал?

Он мотнул головой:

— Нет, эта скотина тоже пьет, что удивительно. Как мы умеем портить всех вокруг себя! Мне тоскливо, что едете навстречу великим делам… я же вижу!.. а мне возвращаться. Может быть, бросить все, у меня хватает родни, управятся? А я вольной птицей с вами…

Я удивился:

— Это я вольная птица? Маркиз, вы не представляете, какая это рутина… и как много тяжелой работы! Хорошо, хорошо, я не отговариваю! Напротив, я рад вам. Только не говорите, что не предупредил.

Он переспросил в недоумении:

— Работы? Вы сказали, работы?

Я вздохнул, развел руками.

— Человек был создан для беспечной жизни в раю. В этом мире он беженец. Что из этого следует?

Он поморщился.

— Могу многое предположить, но, зная вас, не ошибусь, если скажу с надлежащим пафосом, что этот дикий мир, куда мы попали по вине нашего праотца Адама, надо облагораживать. Угадал? А это значит, выкорчевывать сорняки и насаждать христианские цветы, чтобы тоже стал райским садом. Ну как, в яблочко?

— Маркиз, — сказал я искренне. — Я рад, что вы едете с нами.

Он фыркнул.

— Ежели людей по работе ценить, тогда лошадь лучше всякого человека. Думаю, скорее люди выйдут из моды, чем войны! Уж в них-то человек преуспел больше, чем в работе. И еще много раз уничтожит ваш райский сад. Я, честно говоря, не уверен, что Господь изгнал за какое-то яблоко… Это так Адам и Ева рассказали детям, чтобы оправдаться за свое неизвестно какое поведение! Перед детьми, повзрослев и одумавшись, надо выглядеть достойно и не все рассказывать из своей бурной молодости. На самом деле, думаю, они весь сад спалили. Или как-то иначе испоганили, уничтожили, испохабили настолько, что даже всемилостивейший и всепрощающий Господь разгневался и затопал ногами.

Я задумался, переваривая интересную идею. В самом деле, про изгнание знаем только со слов Адама, а ему наверняка стыдно было признаться детям, что и как по молодости творил в саду, как поступал с населяющими его животными и что с ними делал от избытка фантазии и будучи не стесненным никакими запретами. Вот и придумал насчет не вовремя сорванного яблока и чересчур строгого родителя… Детям нужны простые объяснения, преждевременная правда всех шокирует.

Ангелхейм расхохотался.

— Что вы так задумались?

— Заметно?

— Еще бы! Сейчас у вас даже самые светлые мысли отбрасывают тень!

— Мой меч может сломаться, — сказал я, — как и доспехи… Но моя вера никогда не сломится, никогда не иссякнет. Господь прав, хотя мне пока и непонятны его замыслы…

Тоскливый вой прервал мои слова. Я повернул голову, стараясь определись направление и расстояние. По спине пошел мороз, когда сообразил, что вой идет с расстояния в несколько миль. Зверь должен быть такого размера, что стадо быков употребит только на закуску перед обедом, однако же никто не всполошился, не хватается за оружие, не созывает народ, чтобы дать отпор.

Такое ощущение, что слышу только я. Нет, вот еще двое переглянулись, один сказал что-то бодрое, другой захохотал, и оба затянули бодрую походную песню про прекрасную леди, что ждет благородного рыцаря из похода.

Ангелхейм заметил мое напряжение, проговорил участливо:

— Вы не бывали в этих краях… Это всего лишь террованг.

— А он что, безопасен?

— Очень опасен, — сказал Ангелхейм.

— А почему поют?

— Террованги никогда не покидают свою пещеру, — ответил он. — Даже непонятно, камни жрут, что ли. Иногда находятся храбрецы, что спьяну обещают вернуться с головой зверя на пике… Знаете ли, это очень удобно! Он сам по себе ни на кого не нападает, так что гибнут только добровольцы.

— Удобно, — согласился я с облегчением. — Можно не спешить с очищением земель. А этого террованга оставить для тренировки, а также для испытания на нем новых видов оружия.

— Катапульт?

— Да, — согласился я. — И арбалетов повышенной мощности.

— Он это не любит, — предупредил Ангелхейм. — Однажды выскочил и гнался за такими с полмили, пока не растерзал всех. Только тогда решил, что вполне удовлетворен, и вернулся.

— Гм, — сказал я. — Этого я не учел. Это потому, что я шибко умный. Умные мелочи не замечают. А шибко умные не обращают внимание и на крупное…

— Вы очень шибко умный, — согласился Ангелхейм.

За кустами впереди порхает пташка, кричит взволнованно и сердито, но сесть не решается. Ангелхейм тоже заметил, опустил забрало и потянул руку к мечу.

— Может быть, — проговорил он, — просто лиса добралась до гнезда в кустах… Но, может быть, и не совсем лиса.

— А то и совсем не лиса, — согласился я.

Ангелхейм поднял щит как раз в момент, когда из-за веток вжикнула стрела, а за ней сразу еще три. Я послал коня вперед, кустарник распахнулся, как зеленые брызги. Под копытами вскрикнуло и затрещало, второго я зарубил, Ангелхейм прыгнул с коня и повалил третьего с кинжалом в руках.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация