У меня же задача, как мне кажется, даже проще, если не углубляться в мелочи. Кортес и Писарро с небольшими отрядами конкистадоров наносили поражение огромным войскам индейцев. На их стороне были невиданные для индейцев доспехи, страшные кони и огнестрельное оружие. Мое крестоносное войско теоретически способно довольно быстро сломить сопротивление этих разрозненных племен, что перестали быть единым кулаком после поражения в Орифламме, или Сен-Мари, как им больше нравится.
Здесь главное — не дать им объединиться, а постараться натравливать одно племя на другое, как делали все завоеватели, а еще ни в коем случае не повторять ошибок прежних попыток подчинения и ни в коем случае не трогать магов. Но как… как? Мы же крестоносцы! Мы несем веру Христа на своих знаменах…
Сзади раздался ликующий вопль:
— Вон там на перекрестке дорог маленький домик!.. Там мой отец!
— Ты его видишь?
— Нет, мы там жили…
— Хорошо, — ответил я, — снижаюсь. А ты прыгай наверху и размахивай лапками, чтоб не разбежались. От восторга, понятно.
— А не свалюсь?
— Так в родном же дворе упадешь, — утешил я. — Прямо на пороге…
— Свинья!
— Ну вот еще и свинья…
Я распластал крылья, надеясь, что отсюда с глухой стены сяду незаметно, а там Мириам забежит с другой стороны дома и постучит в двери. Принцесса повизгивала, я чувствовал, как в полном восторге постукивает по спине задними лапками.
Едва я опустился на землю и застыл, Мириам тут же начала торопливо сбрасывать плащ, веревки, ремни, а спустилась с такой скоростью, что почти скатилась на землю. Принцесса начала было освобождаться тоже, я проворчал, что ей лучше оставаться на моей горбатой спине.
— Думаешь, тебя плохо встретят? — спросила она наивно.
Я промолчал, а тем временем Мириам бегом обогнула дом. Я настроился терпеливо ждать некоторое время, возможно, долго, однако Мириам появилась буквально через минуту, растрепанная и бледная.
— Скорее! Он умирает…
Уже не стараясь скрываться, я обошел дом, дверь распахнута настежь, мне не войти, но голову просунул, а шея у меня длинная. Мириам с плачем бросилась на грудь залитого кровью мужчины с седыми редкими волосами и короткой белой бородкой, тоже запятнанной кровью.
Тело его покрыто колотыми и резаными ранами, их множество, явно пытали, несчастный еще дышит, истерзанный, весь в запекшейся крови. Я стиснул челюсти. Пытают, чтобы расколоть упрямца, добыть тщательно укрываемые сведения, но что могли пытаться узнать у этого старика? Скорее, мучили просто по привычке, походя. Раз уж пришли, то почему не поиздеваться?
Мириам упала на колени возле приемного отца и ухватила его за руку. В глазах заблестели слезы, наполнили до запруды и, прорвав ее, медленно и трудно поползли по щекам.
— Отец!.. Кто это был? Зачем они это сделали?
Я убрал себя из дверного проема и проревел:
— Мириам, выйди.
Она зло оглянулась.
— Зачем?
— Это не для женщин, — сказал я значительно.
Она помотала головой.
— Ни за что!
Я через окно смотрел на старика, у того в глазах мелькнул ужас, но мы, мужчины, умеем держаться, и голос его прозвучал хоть едва слышно, но твердо:
— Мириам… оставь нас ненадолго.
Она сверкнула глазищами, однако поднялась, еще раз посмотрела зло и с подозрением, но вышла из комнаты. Я через окно протянул к умирающему лапу. Старик вздохнул и закрыл глаза. Я осторожно коснулся его груди перепончатой пятерней, ничего не ощутил, попытался нащупать в себе ту струнку, что делает паладина еще и врачевателем ран.
Он открыл глаза и уставился на меня с немым изумлением.
— Что случилось? — проговорил он с трудом. — Боль ушла… но я еще жив.
Я поспешно убрал лапу. Он смотрел ей вслед, в глазах снова мелькнул страх, но тут же испарился.
— Пока лежи, — прорычал я как можно тише. — А кровь, хоть и засохла, не стирай. А то пойдут разговоры, начнут приносить всяких безруких и безногих…
Он прошептал:
— Как ты сумел… Кто ты? Небесный Дракон?
— Смертным знать не велено, — сказал я значительно, но дал себе пинка, что перестарался, надо было всего лишь чуть подлечить, а дальше выкарабкался бы сам. Но в драконьей шкуре не рассчитать усилие, да и, похоже, моя лекарская мощь все еще усиливается. — Закрой глаза и поспи. Утром станет лучше.
Он послушно опустил веки, все еще красные и воспаленные, я попятился и вытащил голову из дверного проема. Мириам тут же с плачем, ничего не слушая, ринулась мимо меня в дом.
Принцесса, слезая, споткнулась, я поймал ее на лету. Она обхватила меня за шею и поцеловала в щеку.
— Ты такой ловкий, а все громадные такие неуклюжие…
— Я уклюжий.
— Что там случилось?
— Ее отца кто-то избил, — объяснил я. — И вообще… поработал ножом. Люди, как ты уже начинаешь догадываться, немалые сволочи.
Она вскрикнула, округлив глаза:
— Какой ужас!.. Надо ему помочь!
— Уже, — ответил я.
Она сразу спросила шепотом:
— Ты помог?
Я пробурчал:
— Чего ты такая догадостная?.. Я морально помог. Поддержал словом. В смысле, своим видом. И ему сразу стало легче. Выздоровеет. Ты положи куда-нибудь те побрякушки из драконьего тайника, а то Мириам сейчас не до них. Потом дом новый купят, стадо овец… Или верблюдов. Сами будут водить, а не наниматься…
Она с сомнением покрутила головой.
— Вряд ли.
— Почему?
— Мириам сильная, — сказала она с великим уважением в голосе. — Злая, решительная. Вот увидишь, захочет отомстить тому, кто так с ее приемным отцом…
Дверь распахнулась, на пороге появилась Мириам. Вид у нее был решительный и злой.
— Я так не оставлю, — прошипела она, как большая змея. — Я найду эту сволочь! И медленно уничтожу…
Я сказал вяло:
— Ты не знаешь, кто это. Разбойников здесь, как муравьев.
— Знаю, — заявила она. — Отец сказал, что его расспрашивали обо мне. Когда он рассказал, что меня унес и съел дракон, только тогда его перестали истязать.
— Мог бы сразу рассказать, — буркнул я.
— Он сразу и рассказал, — крикнула она люто. — Но они начали пытать еще до расспросов!
— Люди, — прорычал я, — всего лишь люди. Злые, жестокие, подлые, вероломные, сволочные, предающие… и все остальное, чем можно назвать зверей, рыб, птиц, пауков, скорпионов, камни, лед… Ну и как ты найдешь виноватого?
