— Поздно, — рыкнул я.
Конники совсем близко, уже можно засыпать нас стрелами из луков, но я вздрагивал от ужаса, представляя у всех в руках Небесные Стрелы. Грохот усиливался, я повернулся чуть и начал разбег, выбрав посредине между двух отрядов.
Они слишком поздно решили сомкнуть ряды, но я тоже не выиграл от своей хитрости: прямо на меня несется самый многочисленный, уже четвертый отряд.
Они заорали, кто-то выставил перед собой копья, больше похожие на пики, другие размахивали над головами мечами и топорами.
Я с силой оттолкнулся от земли, и почти сразу мы сшиблись, я чувствовал сильные толчки, удары, внизу кричали кони и люди, я бешено бил по воздуху крыльями, подбрасывая нас выше и выше. Несколько стрел бессильно клюнули в лапы и брюхо, затем земля начала быстро удаляться.
Все-таки я летел ровно, избегая рывков, слышал, как обе возятся на спине. Принцесса ухватилась за иглу гребня и смотрит по сторонам любопытными глазами, наивно бесстрашная до дурости, Мириам суетливо привязывает ее, наконец себя…
Я с облегчением ударил по воздуху крыльями сильно и мощно. Наверху ойкнули, мое громадное тело пошло ускоряться в полете, словно падающий с горы большой камень.
— Шумил, — прокричала принцесса счастливо, — как ты вовремя!
Мириам прошипела с такой силой, что заглушила и рев встречного ветра:
— Это называется вовремя?
Глава 7
Зеленые долины уступили место чудовищно оплавленным горам, даже из-под облаков выглядят ужасно. Мороз ходил по мне волнами, когда я потрясенно улавливал отдаленное сходство с огромными зданиями, где поместятся целые города, понимал, где проходили дороги, там слишком ровные и прямые полосы, залитые застывшей лавой, а оплавленные, как воск, исполинские холмы, расставлены через равные промежутки, хотя природа предпочитает живописную хаотичность.
Мир мертвого камня оборвался так же резко, как и возник, снова зелень, оливковые и кипарисовые рощи, мелкие озера, множество птиц…
— Привал, — сказал я.
— Как скажешь, — пискнула принцесса.
— Зачем привал? — спросила Мириам.
— Ночь, — ответил я.
Внизу длинные тени удлинились до бесконечности, слились, погрузили мир в тихий вечер, а мы влетели в сверкающее оранжевым облако и неслись сквозь радостный свет под ликующее повизгивание принцессы и угрюмое молчание Мириам.
Впереди появилась тревожная багровость. Облако кончилось, мы влетели прямо в закат. Бархатный занавес на полнеба, внизу торжественный полумрак, словно там замерли в ожидании зрители.
Впадающая в дрему земля приблизилась, я широко распахнул крылья и шел, выбирая место, чтобы и уютно, и безопасно. Я хоть и защитился со всех сторон, но и на такого дракона обязательно что-нить найдется, человек — редкая сволочь…
Смягчая посадку, пробежал немного, топыря крылья, затем устало вздохнул и лег.
— Свиньи, — сказал я громко. — Я же вас оставил совсем ненадолго! Так тут же к мужчинам привязались…
Принцесса вскрикнула обиженно:
— Ничего подобного! Мириам, скажи ему…
— Кому? — спросила Мириам. — Жабе?.. Не смеши. Давай отвяжу… Что это ты только ногу привязала? Лучше бы сразу за шею.
— А чего он такое говорит? — спросила принцесса. — Расскажи, как нас похитили!
Мириам отмахнулась.
— Эти ящерицы подкоряжные только себе верят. Да и то по большим праздникам, а они у рептилий откуда? Слезай, только осторожно…
Я молча протянул лапу и деликатно ссадил принцессу. Она, тут же забыв горькую обиду, бросилась обниматься. Мириам слезла, критически оглядела полянку. Кучка деревьев, ручей, дальше простор во все стороны…
— Что-нибудь узнал? — спросила она, не оборачиваясь.
— А где спасибо? — поинтересовался я.
Она изумилась:
— За что?
— Разве я не спас обеих?
Она фыркнула.
— Может быть, они хотели на обеих жениться! Мужчины были все рослые, красивые… А ты все испортил. Вернее, сперва один там был… потом ты явился. И вообще… спасать — долг мужчин. За долг не благодарят.
— То-то мы у вас кругом в долгу, — сказал я невесело. — Конечно, узнал… не надо, не благодари, это же долг…
— А я и не благодарю, — сказала она нахально, но глаза лучились такой благодарностью, что стало неловко, и я малость поцарапал когтями землю.
— Карнисса уцелела только в одном месте, — сообщил я. — На другом конце Гандерсгейма. Почти под Великим Хребтом. Как я понимаю, это в месте, где сам хребет сползает в море, отгораживая Гандерсгейм, как и все Сен-Мари, от остальной части материка… Гора называется Карагиле, там вообще много эндемиков. Кроме травы, там живут дивные бабочки с расцветкой, как у соек, нигде таких больше нет… И жуки, какие там жуки! Надкрылья в самом деле металлические, лапки из молибдена, а рога так вообще сказка… По четыре у каждого, представляешь?
Морщась, как от сильной зубной боли, она повернулась к внимательно слушающей принцессе.
— Ты все еще влюблена в ту занудную жабу?
— Шумил не зануда, — возразила принцесса. — Он внимательный к мелочам. Это хорошо.
— У тебя все, — обвинила Мириам, — что жабье, то и хорошо!
— Да, — согласилась принцесса, — жабы — это прекрасно!
Мириам буркнула:
— Ты даже не заметила, что он все придумал! Откуда ему знать, какие там бабочки? Или жуки… Ох, как нас легко обманывать…
Она с тоской посмотрела на быстро темнеющее небо. Звездный склон неба становится чернее и круче, звезды рассеялись по небу вольно и бесцельно, мерцают вразнобой, торопливо наслаждаются свободой, пока не выйдет царственная луна, солнце ночи, владыка мертвых и нечисти.
— Скорее бы утро, — произнесла она. — Скорее бы отцу это волшебное растение… Силы вернутся к нему, хвори отступят.
— Так с другими бывало? — спросил я. — А то слухи слухами…
— Да, — сказала она. — Он снова возьмет в руки меч, а голос его обретет силу…
Я кивнул.
— Там в чем дело? Или ты хочешь, чтобы именно я нарвал ему этой травы?
— Цветов…
Я отмахнулся.
— Все равно трава. Я ее не различаю.
— Я объясню!
Я помотал головой.
— Все равно не. У нас, драконов, глаза по-другому устроены. Для нас трава одинакова вся. Да и лапы мои для того, чтобы рвать на куски других драконов, рушить башни, ломать стены…
Она вздохнула, покачала головой.
— Тебе достаточно отнести меня туда. Я нарву сама.
