– Ну, хорошо. Считайте, что вы меня убедили, – на удивление быстро сдался Петров.
– Так что там насчет времени смерти? – как ни в чем не бывало повторила я вопрос.
– В заключении экспертов стоит именно это время, а неофициально Герасимыч немного сузил рамки. С восьми до половины девятого.
– Замечательно. Значит, владелец «Фольксвагена» видел тело девушки, – произнесла я. – Вы с ним уже беседовали?
– Беседовали. Только он уверяет, что никакого тела не было. И доказать обратное мы не в силах. В заключении время стоит до девяти, следовательно, убить девушку могли уже после того, как автомобиль со стоянки уехал.
– Папаша сынка выгораживает, это понятно. После дела трехлетней давности ему никак нельзя в обратном признаваться. Даже если он невиновен, – произнесла я. – А сына вы допрашивали? Он-то что говорит?
Петров удивленно поднял брови:
– Вы и про это знаете? Ну да что я удивляюсь! Нет, сына мы не допрашивали, так как на момент убийства он находился в Гороховке и видеть ничего не мог.
– А вот тут вы ошибаетесь, – заявила я. – За рулем «Фольксвагена» в тот вечер был именно Артем. И у меня имеется свидетель. Правда, по причине врожденной трусости в суде он показания давать отказывается. Но мы же сейчас не в суде, правда? Нам и этого достаточно.
– Что за свидетель? – оживился Петров.
– Один из жильцов дома, что стоит напротив стоянки. У парня хобби своеобразное, – посмеиваясь, рассказывала я. – Он окно вместо телевизора использует. И в тот вечер он своими глазами видел, что водитель «Фольксвагена» не пожилой мужчина, а молодой парень.
– Значит, нужно семейство это снова посетить и заставить парня выложить правду! – волнуясь, произнес Петров.
– Не спорю, поговорить с парнишкой нужно. Только, сдается мне, он всего лишь свидетель. Вернее, его показания нужны нам постольку, поскольку они позволяют точнее определить время смерти, – охладила я пыл Петрова. – А вот показания Голубева нам позарез нужны!
– Вы имеете в виду того мужчину, что нашел Аллу? – уточнил Петров. – Так он свои показания еще в первый день дал. И ничего существенного мы в них не обнаружили.
– И снова неверно. По-моему, Голубев – тот еще враль! И сообщил он вам далеко не все, что знает, – уверенно произнесла я.
– Не пойму, каким боком его сюда приплести? Ведь он всего лишь обнаружил тело, – недоумевал Петров.
– А вот и нет! В котором часу господин Голубев приехал на стоянку в день убийства? В девятнадцать тридцать. А ушел со стоянки когда? Неизвестно. А знаете ли вы, что у господина Голубева тоже имеется престранная привычка. Любит он по стоянке разгуливать, да еще, простите за интимную подробность, в кусты мочиться. И вот о том, что он в кустах в тот вечер видел, наш незабвенный Голубев умолчал! – торжествующе закончила я.
– Об этом вам тоже ваш трусливый свидетель поведал? – усмехаясь, спросил Петров.
– Отчасти. До остального я додумалась путем нехитрых умозаключений, – в тон ему ответила я.
– Тогда, быть может, и меня посвятите в свои умозаключения?
– С удовольствием! Парнишка мой, что по окнам глазеет, делает это не из природного любопытства, а скорее, потакая своим низменным потребностям. Парню девятнадцать лет, гормоны играют, а девушки, чтобы удовлетворять потребности, у него нет. Мама, знаете ли, строгая. Так вот, возле стоянки жители Тарасова, не особо обремененные моральными принципами, устроили что-то вроде борделя на колесах. Приезжают в уединенный уголок парочки, поворкуют какое-то время и уезжают. Ну а парнишка мой за ними наблюдает. Кайф ловит.
– Что, вот так прямо все и выложил? – снова удивился Петров.
– Нет, конечно. Причину он назвал культурную, но я умею делать выводы. Суть не в этом, – отмахнулась я. – В тот вечер в уголок уединения приезжал дорогущий джип. То ли черного, то ли темно-синего цвета. Ни марки, ни номера машины парень не разглядел. Зато разглядел тех, кто в машине сидел. И это не была любовная парочка, желающая развлечься на природе.
– И кто же там был? – сгорая от нетерпения, спросил Петров.
– Этого я вам сказать не могу. Двое мужчин, но не парочка, если вы об этом подумали. Парнишка мой на подобных делах собаку съел и утверждает, что признал бы в них людей с определенными наклонностями, если бы это было так. И еще. Автомобиль приезжал дважды. Первый раз стоял довольно долго. Приехал в семь или около того, а уехал в промежутке от семи тридцати до восьми. Улавливаете, что я имею в виду? – поинтересовалась я.
– Пока не очень, – честно признался Петров.
– Ладно, скоро поймете. Так вот, мужчины в автомобиле чего-то выжидали. Или кого-то. Так сказал парень. Определил он это по характерным признакам, и тут я с ним полностью согласна. А вот второй раз машина приехала около восьми, а исчезла до того, как «Фольксваген» со стоянки уехал. Вот такая петрушка! Теперь вам понятно, почему я Голубева вруном назвала? – спросила я.
Петров молчал, переваривая полученную информацию. Я ждала. Потом снова спросила:
– Ну, будем показания из Голубева выбивать?
– Пока не знаю, обдумать все надо, – ответил Петров. – Ведь не факт, что Голубев видел этот джип? Не факт. Что мы ему предъявим? Показания невидимого свидетеля?
– Да о чем тут думать? Чего вдруг джип исчез? Ясно же, что Голубев спугнул неизвестных. Пошел по нужде, увидел джип припаркованный. Мужики запаниковали и дали деру. А когда тот ушел, вернулись. Вот и получается, что про авто в кустах Голубев умолчал.
– Даже если это так, что нам дадут его показания? – продолжал сопротивляться Петров.
– Как что? Машину вычислять надо! А как мы это без дополнительных сведений сделаем? А Голубев мог марку разглядеть и даже номер запомнить! Надо его на допрос вызывать, – начала раздражаться я.
– А почему бы вам частным образом с ним не побеседовать? – предложил Петров.
– Как будто я сама до этого не додумалась бы! – ехидно произнесла я. – Не хочет Голубев со мной встречаться! Я его уже двое суток ловлю. Юлит, время тянет. Будто чувствует, что я начну ему каверзные вопросы задавать. А к вам он вынужден будет прийти. Повестка – дело нешуточное.
– И на каком основании я ему повестку выпишу? – рассеянно произнес Петров, думая о чем-то другом.
– Он нашел тело жертвы, какие еще нужны основания? – не выдержав, разозлилась я. – Требуется прояснить ряд вопросов, вот и все основания.
– Нет, надо подумать, – не сдавался Петров. – И потом, мне кажется, гораздо важнее сейчас пообщаться с Артемом Ермиловым и его отцом. Он мог видеть того, кто преступление совершил. Мог даже спугнуть его. Ведь по какой-то причине ценные вещи жертвы остались на месте преступления?
– Ну что вы за упрямец! – воскликнула я. – Кто вам мешает общаться с Ермиловым? Одно другому не помеха. Собственно, за этим я к вам и пришла. Мы ведь можем разделиться. Вы вызываете Голубева, а общаться с ним буду я. А вам предоставлю возможность посетить Гороховку и насладиться беседой с мужской половиной семейства Ермиловых. И все довольны!
