Старик сидел на стуле с высокой спинкой, и неизвестно, что было прямее – спинка стула или его спина. Маленькие руки с аккуратными ногтями лежали на набалдашнике трости. Начищенные до блеска ботинки строго параллельны друг другу. Белоснежная рубашка идеально отглажена, несмотря на душный жаркий вечер, на ней ни единой складочки. Зато у Симпсона… тьфу ты, Стаценко, под мышками расплывались пятна пота, а его жена обмахивалась какой-то рекламной брошюрой.
Я вопросительно взглянула на Южину. Люба кивнула, давая мне отмашку, и «представление», как изящно выразился старик, началось.
– Всем добрый вечер. Хочу напомнить, что мы собрались здесь по очень серьезному поводу. Некоторое время назад все присутствующие стали свидетелями несчастного случая. Из окна этой квартиры выпала и разбилась женщина. По случайному стечению обстоятельств вы проходили мимо и подошли оказать помощь упавшей.
При этих словах старик дернул ртом, а Никита глумливо ухмыльнулся.
– Вы стали свидетелями смерти упавшей и слышали ее последние слова. Это и есть причина, по которой мы собрались здесь, в этой комнате.
– Да чего она такого сказала-то?! – не стерпела госпожа Стаценко. – Ерунду какую-то! И стоило ради этого нас запугивать?!
– Юлек, заткнись, а? – вполне мирно предложил Гомер Симпсон.
– И правда! – неожиданно вступила в разговор Люба, по-народному легко переходя на «ты» с незнакомой женщиной. – Ты бы так не говорила, если бы твою мамашу переехала машина! И мужа заодно прикончили!
Старик вскинул брови. Мышкины прижались друг к другу. Супруги Стаценко замерли с открытыми ртами. Все таращились на меня и явно ждали объяснений.
– Любовь Витальевна права. Вы все в опасности, и я говорю это вовсе не для того, чтобы вас запугать. Погибли три человека. Последней жертвой стал молодой мужчина, его нашли на вашей улице вчера рано утром. Вы не могли не слышать об этом.
– Ой, это тот, который в коробке! – Юлия прижала ладошки к щекам. Глаза ее расширились от ужаса и восторга. – Ну, блин, надо же! А я и не знала, что это из-за той уборщицы! Думала, мафиозные разборки! Надо Инке позвонить! Она с ума сойдет!
Юлия сделала попытку встать с кресла, но тяжелая рука мужа усадила ее обратно.
– Сиди, зайка! Потом позвонишь.
К моему удивлению, госпожа Стаценко послушалась. Делаем заметку – господин Симпсон не такой уж тюфяк…
– Попрошу не посвящать третьих лиц в подробности этой истории, – довольно резко сказал я, обращаясь в первую очередь к госпоже Стаценко. – Если не хотите, чтобы они оказались в числе тех, кому грозит опасность.
Верочка Мышкина стиснула кулачки и побелела так, что я испугалась, не придется ли бежать за нашатырем. Дочка крепко обняла ее. Неизвестно, кто из Мышкиных был бледнее. До чего же хрупкие создания…
– Послушайте, – раздался хладнокровный голос Штильмарка, – вы уже запугали нас до нужного состояния. Особенно тех бедных барышень на диване. Переходите к сути дела. Зачем вы собрали нас здесь?
– Я хочу, чтобы вы вспомнили последние слова погибшей, – честно ответила я.
Свидетели принялись переглядываться.
– Зачем это? – подал голос Семен Стаценко. – Ведь три недели прошло. Да и не слышали мы ничего. Так, бред какой-то…
– Очевидно, кто-то вовсе не считает все сказанное бредом, раз из-за этой информации погибли три человека, – отчеканила я. – Если вы не желаете участвовать в этом, как выразился уважаемый Александр Робертович, представлении, вы можете хоть сейчас покинуть эту комнату. Но за вашу жизнь я не поручусь, предупреждаю сразу.
Присутствующие нервно завертели головами.
– Возможно, киллер уже поджидает каждого из вас, – безжалостно продолжала я. – Не знаю, кто станет следующей жертвой. Единственный способ обезопасить себя – это рассказать все, что знаете. Тогда у нас появится шанс вычислить убийцу и опередить его.
– Не лучше ли обратиться в полицию и сделать все по закону? – рассудительно произнес Штильмарк.
– Разумеется, каждый из вас вправе обратиться в правоохранительные органы. Более того, я настоятельно рекомендую вам именно так и поступить. Но…
– Да я уже обращалась! – вскинулась Люба. – И толку? Кто моего мужа прикончил, до сих пор сказать не могут! До того довели, будто он сам помер! Не иначе кто-то сверху надавил, вот они дело и прикрыли. Хотела я устроить им кузькину мать… но Петеньку этим не вернешь. Евгения скорее разберется. Баба она ушлая, вы ее слушайте!
– Спасибо, Любовь Витальевна! – кивнула я и продолжила: – Заявления написать просто необходимо. Особенно тем, на кого покушались. – Я кинула взгляд на Веру Мышкину, и та совсем сжалась на диванчике. – Вот только, боюсь, полиция не сможет обеспечить вашу безопасность. А сейчас это самое главное.
– Что главное? – переспросила Юлия.
– Не допустить, чтобы в этом деле появились новые жертвы.
Штильмарк пожевал сухими губами, обвел взглядом присутствующих и заявил:
– Мы готовы говорить.
Отлично!
– В таком случае, давайте по порядку. – Я взяла блокнот. – В той последовательности, в которой вы подходили к упавшей.
– Первым, без сомнений, подошел я, – заявил старик. – Я шел по улице за сигаретами, в киоск, куда хожу уже двадцать два года, и вдруг услышал звук… удар. Я обернулся и увидел женщину лет сорока пяти, лежащую на асфальте.
Отличный, прямо-таки идеальный свидетель! Ни единого лишнего слова!
– Я сразу понял, что произошло несчастье. Женщина казалась мертвой, но я все-таки подошел к ней и наклонился над телом. Внезапно упавшая открыла глаза и начала говорить. Я ясно расслышал: «Меня убили!» Тут начали подходить остальные, и я отошел. Достал телефон, вызвал «Скорую» и полицию. Так что дальнейшего я не слышал.
– Потом подошли мы. Да, Сема? – вскинулась госпожа Стаценко. – Да ерунда там была какая-то! Ничего не поймешь. Она так хрипела…
Стаценко покачал головой, напряг извилины и медленно проговорил:
– Я разобрал только: «Не верьте, генерал… дальше какая-то фамилия, типа осетинская или чеченская… виновен». И все. Дзагоев? Хохоев? Не расслышал я…
– Очень хорошо! – подбодрила я свидетелей. – Что было потом?
– Вот этот молодой человек начал фотографировать умирающую! – с нескрываемым злорадством сказала Юлия. – А его мамаша велела ему убрать телефон. По-моему, современная молодежь совсем охамела. Никакой жалости!
– Не ваше дело! Что вы вообще лезете, куда не просят! – вступилась за сыночка Южина. Люба агрессивно раздувала ноздри, но Юлию было не остановить:
– А вон та женщина… маленькая, беленькая, кричала, чтобы ее пропустили. Дескать, она медсестра.
– Значит, следующими подошли вы с Сашей? – Я повернулась к Верочке.
