– Потому что эта тварь собралась нас шантажировать. А когда Рита отказалась платить, прислала анонимку в школу, где мы работали. И понеслось…
– У этой уборщицы что, были какие-то доказательства? – удивилась я.
– Само собой. Два часа видео. Типа мягкое порно. А что? Вы тоже из породы гомофобов? Считаете, что постель – дело всех и каждого? – Геля откровенно издевалась.
– Да нет, я так не считаю. А вы навещаете Маргариту?
Геля передернула плечиками:
– Нет, не навещаю. Мы договорились, что я не буду ждать Марго. А то жизнь превратится в кошмар.
– Почему? – не поняла я.
– Ну, она выйдет, ей будет уже под полтинник. Старая, беззубая… Это она так говорит. – В глазах Ангелины блеснули злые слезы. – Ну, я и не жду. У меня теперь другая жизнь. А вам-то что за дело?
– Хочу съездить навестить Маргариту. Нужно задать ей несколько вопросов.
– Это важно, да? – серьезно спросила Геля.
– Да, важно. От этого зависит жизнь восьми человек.
– Ладно, скажу. Да вы и так узнали бы… она в колонии под Васильевском. И это… если увидите Марго, скажите… короче, скажите, что я все равно жду.
– Скажу. Спасибо за помощь, Ангелина Константиновна.
– Геля.
– Геля. А какой предмет вы вели в школе? – вдруг спросила я.
– Музыку, – усмехнулась Ангелина и вдруг невероятно высоким и чистым голосом громко запела: «Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко…»
Толпа нагруженных сумками и тележками граждан на мгновение замерла. Застыли люди, замерли тополя, окружающие рынок, даже голуби застыли в жарком мареве.
«От чистого истока
В прекрасное далёко,
В прекрасное далёко
Я начинаю путь!»
Толпа дрогнула и двинулась дальше. Голуби вспорхнули из-под ног прохожих.
Геля повернулась и, не прощаясь, скрылась в здании рынка.
Что ж, придется еще раз напрячь майора Миронову…
В ворота Васильевской женской колонии я въехала уже под вечер. У меня с собой была совершенно бронебойная бумага. Разрешение на срочное свидание с заключенной Шлыковой М. И. Не буду объяснять, чего мне стоило эту ксиву получить…
Начальница колонии была не очень-то удивлена моим приездом. Ей было все равно, а мне только этого и надо. Бумага подействовала – меня быстро протащили сквозь обычные формальности, и вот я уже входила в комнату для свиданий.
Что ж, старинная мексиканская поговорка гласит, что мертвые молчат. Ну и пускай молчат. А живые пусть расскажут…
Маргарита Шлыкова оказалась совсем не такой, какой я себе ее представляла. Все-таки не каждая представительница прекрасного пола способна забить кого-то молотком. Я ожидала встретить спортивного вида тетку, а передо мной сидела хрупкая рыжеволосая женщина нервического склада. У Марго были молочно-белая кожа и жесткие складки у рта. Зэковская одежка очень ее старила. Непослушные волосы выбивались из-под косынки, и Шлыкова постоянно поправляла рыжие волнистые пряди.
Марго встретила меня крайне нелюбезно.
– Кто вы такая? – напустилась на меня с расспросами Шлыкова. – Что вам от меня нужно?
Я посмотрела в умные глаза зэчки и поняла, что лучшей тактикой будет правда.
– Скажем так, Маргарита Ивановна, я охочусь на тех же людей, которые привели вас сюда. Речь идет о «Пандоре».
Зеленые глаза Шлыковой вспыхнули. Ого, какие страсти таятся под этим пеплом!
Я без лишних подробностей и имен изложила трагическую историю Серафимы Ёжиковой и семьи Подниекс.
– Да, понимаю вас, – задумчиво протянула Марго. – Значит, эта женщина повелась на деньги. И потому убита. Ну а я не захотела платить, и вот теперь здесь. Хрен редьки не слаще, простите мне прямоту выражений…
Да, я и забыла, ведь Шлыкова – учитель русского языка.
– Чего же вы хотите от меня? – нахмурилась Маргарита.
– Расскажите мне все, что знаете о «Пандоре».
– Ну, об агентстве я ничего сказать не могу… Только о той твари, из-за которой я здесь.
– Ее звали Валентина Разина?
– Ой, не произносите ее имени! – суеверно вздохнула Марго. – А то еще приснится опять… Первое время в тюрьме я совершенно не могла спать – часто видела ее лицо. Но знаете, если бы можно было все вернуть, я бы опять ее прикончила!
– Расскажите мне все с самого начала, – попросила я.
– Да что там рассказывать… Эта женщина ходила ко мне убираться. Я терпеть не могу всякие хозяйственные дела, вот и наняла через агентство уборщицу. Она приходила ко мне три раза, с интервалом в несколько месяцев. Делала генеральную уборку. Когда она пришла в первый раз, я за ней приглядывала. Как же, чужой человек в доме! Но она нашла сторублевую банкноту, что упала за диван, и отдала со словами: «Мне чужого не надо!» И еще эти моющие средства у нее были такие едкие… в общем, в следующий раз я оставила ее одну и пошла погулять. Работала она на совесть. Я ей даже премию небольшую заплатила. – Губы Маргариты скривились в иронической усмешке. – А потом она мне позвонила и сказала, что у нее есть запись, как я кувыркаюсь со своей подружкой. Вот прямо так и выразилась. И если я не заплачу ей, то мне плохо придется…
Марго замолчала, стиснув руки. Женщина смотрела в стену прямо перед собой.
– И что было дальше? – не выдержала я.
– Дальше? Я заплатила. А что мне оставалось делать? Но через месяц она позвонила во второй раз. Самое странное, она совершенно не боялась, что я заявлю в полицию.
– Ничего странного. Статья сто шестьдесят третья, часть первая. Штраф или исправительные работы.
– Я поняла, что нам от нее не избавиться. И сказала, что не стану платить – уже заплатила однажды. Тогда она пообещала мне большие неприятности. И уже на следующее утро, когда я пришла на работу…
Голос Марго прервался.
– Мне пришлось уволиться. Но эта женщина позвонила снова. Она сказала: «Если не заплатишь, проблемы начнутся у твоей подружки. У нее красивое личико, а?!»
И я поняла, что пора действовать. Я заплакала и сказала, что все осознала. Что готова платить. Пусть приходит за деньгами.
– И она пришла к вам домой?! – Я не поверила своим ушам.
– Пришла как миленькая, – жестко усмехнулась Маргарита. – Ну, остальное вы знаете.
– И где была записывающая аппаратура?
– В светильнике над кроватью. Такое… профессиональное оборудование. Я разнесла всю квартиру, пытаясь ее найти.
– И что же, эта уборщица сама такое придумала? – с сомнением сказала я.
– У меня создалось впечатление, что за ней стоял кто-то еще, – проговорила Марго, – кто-то умный, знающий толк в таких делах. А эта несчастная дура на каком-то этапе проявила самодеятельность. Потому все кончилось так плохо. Знаете, – задумчиво протянула Маргарита, – она ведь сидела, эта самая Валентина Разина. Тогда я этого не понимала, а теперь…
