– Не помню. Бродил по лесу.
– Какие-нибудь заклинания ты, заблудившись, произносил?
Знание – сила. Но это как раз и была самарранская магия – в точности та, которой не ведал Костоправ.
– Нет, просто так получилось, – ответил Джинкс.
– А как ты оттуда выбрался?
– Пришел Симон и вывел меня.
– Симон часто бывает в Самарре?
– Не знаю, – Джинкс потянулся к глиняному сосуду с биркой «Крылья нетопыря». В лаборатории Костоправа царили чистота и образцовый порядок, не то что в мастерской Симона.
– Но ведь ты же должен был замечать, дома он или отсутствует, – Костоправ взял у Джинкса сосуд. – Ну вот, Эльфвина, дорогая моя, – разотри половину крыла в ступке.
Джинкс пожал плечами:
– Я за Симоном особо не приглядывал. Мел полы, да и только.
– Займись-ка опять драконьей кровью, пока она не свернулась. Знаешь, если бы мне представилась такая же, как тебе, возможность проникнуть в тайны Симона, я обращал бы на него побольше внимания. И Эльфвина, не сомневаюсь, тоже.
– А что бы вы сделали, если бы попали в Самарру? – спросила она у Костоправа.
– Что бы я сделал? Получив доступ к библиотекам Самарры? Разумеется, научился всей магии, какой удалось бы. Знание – сила.
Джинкс остолбенел и уронил сосуд с кровью дракона на пол.
Костоправ обернулся и небрежно съездил его по уху. Он это часто проделывал. Джинкс, прижав к горящему уху ладонь, стоял, глядя на лужу крови и стараясь придать лицу туповатое выражение.
– Право же, Джинкс, – сказал Костоправ. – Иногда мне бывает трудно поверить, что Симон взял тебя в ученики. Хоть ты и заблудился в лесу – жизнь, доставшаяся задаром.
О Симоне Джинксу говорить не хотелось. Мысль о предательстве чародея все еще жгла ему душу. К тому же Симон так и не появился, и это означало, что на Джинкса ему наплевать, – а это, в свой черед, означало, что Костоправ, скорее всего, сказал правду об отнятой жизни Джинкса, и о том, что Симон – дурной человек, и обо всем остальном.
– Я не был его учеником, – ответил Джинкс. – Просто слугой.
– Кем бы ты ни был, ты – часть его силы, и немалая, – сказал Костоправ. – И он наверняка понимает, что, если ты умрешь, твоя плененная им жизнь ничего стоить не будет. Почему же он до сих пор не появился?
– Не знаю, – ответил Джинкс, изо всех сил стараясь не показать, насколько он зол на Симона. Он уж и забыл, что нужен Симону живым, – и что это единственная причина, по которой Симон может захотеть спасти его.
– Ты собираешься вытирать с пола драконью кровь или нет? Хоть что-то ты без напоминания сделать можешь?
Джинкс, обозлившись, одним усилием мысли поднял кровь с пола и вернул ее в сосуд. Он еще не успел понять, какую дал промашку, а уж Костоправ сграбастал его за ворот, оторвал от пола и впечатал спиной в каменную стену.
– Для мальчика, который даже не был учеником чародея, ты сотворил подъемное заклинание очень неплохо. Да еще и моей силой воспользовался, так?
Джинкс не ответил – от удара у него перехватило дух, а тут еще Костоправ так перекрутил его ворот, что дышать стало нечем. В глазах у Джинкса все потемнело и расплылось.
– Никогда так больше не делай, – сказал Костоправ и скрутил ворот еще сильнее. – Моя сила – это моя сила.
Он отпустил Джинкса, и тот сполз по стене на пол. Костоправ угрожающе навис над ним. Джинкс с трудом поднялся на ноги и прижал кулаки к груди, собираясь защищаться.
– А зачем чародеям сила? – быстро спросила Эльфвина.
Костоправ, отвернувшись от Джинкса, ласково улыбнулся ей.
– Прежде всего она-то, дорогая моя, и делает нас чародеями. Большинство людей тратит жизнь на борьбу с обстоятельствами. Чародеи же обстоятельствами управляют. А то и сами их создают.
Он заглянул в ступку с истолченным Эльфвиной крылом летучей мыши.
– Великолепно. Теперь зелье должно часок настояться, а мне самое время вздремнуть.
– Я пойду, приготовлю для вас поссет
[21]
, – сказала Эльфвина.
– Спасибо, дорогая. Приберись здесь, Джинкс.
Они вышли. Джинкс, все еще отдуваясь, оттолкнулся от стены. С силой лягнул ее. И зашиб пятку. Костоправа он ненавидел, да и к Эльфвине особо теплых чувств не питал.
Он подошел к окну, огляделся. Ривена видно не было, но, скорее всего, тот бродил по острову, изучая его. Их планы рушились. Ривен так и не нашел ни моста, ни спуска.
Джинкс подобрал тряпку, оттер с пола оставшиеся брызги крови. Потом вернул на полку сосуд с крыльями летучей мыши, выровняв его в строю других сосудов. Если бы он не подровнял их, Костоправ это непременно заметил бы. Чародей свято верил в порядок и точность. Дневной сон его продолжался ровно тридцать минут. «Без правильного распорядка дня ничего не достигнешь», – любил повторять он.
Дверь заскрипела, в лабораторию вошла Эльфвина.
Она поспешила к Джинксу и попыталась осмотреть его шею:
– Как ты? Мне очень жаль, что он причинил тебе боль.
Джинкс пренебрежительно повел плечами:
– Вот и сказала бы ему об этом, вместо того чтобы к нему подлизываться.
– Мне нужно, чтобы он думал, будто я на его стороне, – сказала Эльфвина.
– Он мог убить меня!
– Ну, я отвлекла его от тебя, разве нет?
– «Я вам вкусненький поссет приготовлю»! – пропел Джинкс.
– Да успокойся ты. Я приучаю его пить перед сном горячий напиток на случай, если мне придется его отравить.
Джинкс вытаращил глаза:
– Ты же этого не сделаешь.
– Сделаю, если пойму, что он собирается убить нас. Послушай, ты вправду использовал сегодня источник его силы?
– Да, – ответил Джинкс.
– Ты же говорил, что не сможешь.
– Нет, – я говорил, что, если попробую, он об этом узнает.
– Ну, тогда вряд ли тебе стоило это делать.
– Конечно, но я вроде как вышел из себя. И ты бы вышла, если б тебя все время колотили.
– Но что же он такое – его источник силы?
– Не знаю. Что-то спрятанное здесь, под полом, – Джинкс вдруг ощутил его с новой остротой. И содрогнулся. – От него холодом тянет.
– Он прямо под нами? – Эльфвина указала пальцем в пол.
– Немного левее. Да ведь мы уже облазили весь дом изнутри и снаружи. Пути туда нет.
