– Сомневаюсь, – ответил Грегори. – Подозреваю, что ты повернешь все дело так, чтобы приписать это к собственным заслугам. Кроме того, ты ведь уже сблизился с ним, нет? Так зачем же мне стараться? Я уж не говорю о том, что всего несколько минут назад ты делал все, чтобы отговорить меня ехать на прием, без сомнения, потому что хочешь, чтобы на одного соперника было меньше.
– Ты упрекаешь меня? – Марбери вздернул плечи и вскинул обе руки ладонями вверх. – Конкуренция правит миром. Но по-настоящему амбициозные знают, когда необходимо сотрудничать.
– А когда двигаться дальше, – сказал Грегори. – В конце концов, это всего лишь сапоги, а Доусон – всего лишь человек, не бог. В последний раз: до свидания.
Он захлопнул дверцу в тот самый момент, когда Пиппа выпрыгнула в свою дверь и приземлилась – черт бы побрал все на свете! – прямо в лужу. Не теряя времени на беспокойство о том, что уже в который раз за день намокла, Пиппа обежала карету настолько быстро, насколько смогла в промокших башмаках, и приподняла шляпу перед Марбери.
– Буду рад услужить мистеру Доусону, – выпалила она на ходу и на всех парах помчалась к гостиничному входу.
Сзади Грегори хлопнул дверцей.
– Харроу! – прокричал он убийственным тоном.
Пиппа внутренне съежилась, но влетела в дверь таверны с криками:
– Мистер Доусон! Мистер Доусон! Я вырос с собаками! И я слышал много хорошего про леди Тарстон. – Она повернулась и привалилась плечом к громоздкой и тяжелой входной двери, чтобы закрыть ее за собой, но ветер не давал. Не имея в запасе ни минутки, Пиппа толкнула последний раз, но дверь опять распахнулась, и на пороге возник Грегори. Они на долю секунды встретились взглядами, потом Пиппа швырнула стул ему под ноги и лихорадочно оглядела комнату.
Где же Доусон?
– Что такое с этими странными городскими? – вопросила какая-то пухлощекая леди у пожилого джентльмена, сидящего с ней рядом с кружкой эля в застывшей руке.
– Вот вы где! – вскричала Пиппа.
Объект ее поисков по-прежнему восседал перед камином, положив ногу на ногу, с пачкой бумаг в руке. Пиппа оказалась возле него ровно на секунду раньше Грегори.
– Я – Харроу, камердинер лорда Уэстдейла, и пришел, чтобы почистить ваши сапоги, – запыхавшись, объявила она.
– Но им не требуется чистка, мой дорогой, – любезнейше отозвался мистер Доусон. «Какой же он все-таки милый старичок», – подумала Пиппа.
– Вот именно, не требуется. – Грегори сложил руки на груди. В эту минуту он походил на разъяренного быка, роющего копытом землю, но на кого он зол – на Пиппу или на Марбери?
Вероятно, на обоих.
Марбери вошел в обеденный зал более размеренным шагом, причем с видом кота, который только что слопал канарейку.
– Может, сейчас вашим сапогам чистка и не требуется, – возразила Пиппа, обращаясь к мистеру Доусону, – но позже непременно потребуется. В сущности, я буду счастлив послужить вашим временным камердинером в Тарстон-Мэнор. – Она метнула на Грегори взгляд, который говорил: «Только попробуй меня остановить».
– Доставать камердинеров из шляп – это только один из обширного набора моих фокусов, – довольно промурлыкал подошедший Марбери и улыбнулся мистеру Доусону, который подчеркнуто не обращал на него внимания.
– Мой камердинер не едет ни на какой загородный прием. – Говоря это, Грегори в упор смотрел на Пиппу. – В сущности, мы сейчас же уезжаем.
– Так что же? – Мистер Доусон переводил взгляд с Грегори на Пиппу и обратно: – Едете вы или не едете?
– Едем!
– Не едем, – в один голос заявили они.
И эти противоречащие друг другу слова стали как будто каким-то злым заклинанием. В ту же минуту огромная темная тень пролетела за окном, а за ней последовал оглушительный, сотрясающий грохот, треск ломающегося дерева и испуганное лошадиное ржание.
Глава 10
Оскар.
Грегори одним прыжком оказался у двери и выскочил во двор.
Гигантский дуб, который затенял половину двора, лежал на земле. Одна из его огромных веток упала прямо на чью-то карету, которая стояла на перекосившихся колесах, а крышу ее разнесло в клочья. Два сундука валялись на земле, содержимое из них высыпалось.
Лошадей еще не успели запрячь в карету – слава Богу.
Карета Грегори, стоявшая дальше, с правой стороны, была в полном порядке, хотя свежая пара все еще боязливо вздрагивала, нервно раздувала ноздри и вращала глазами. Оскару, к счастью, удалось удержать лошадей, хотя сам он был бледнее обычного, особенно на фоне сверкающих золотых пуговиц Брейди.
– Все в порядке? – крикнул ему Грегори, испытав громадное облегчение.
– В полном, сэр, – отозвался кучер. – Никто не пострадал. Нам повезло, чего не скажешь о владельце той кареты. Кажись, это карета лорда Марбери.
Повнимательнее рассмотрев герб на поломанной дверце, Грегори увидел, что это действительно так.
С тяжелым сердцем он осознал, что не сможет уехать прямо сейчас. Ему придется позаботиться о том, чтобы отправить Марбери и Доусона. Так будет правильно. Но задача не должна оказаться слишком трудной. В конце концов, они же на постоялом дворе, где имеются готовые для найма лошади и экипажи.
Куда труднее будет заставить Пиппу сесть в карету, чтобы ехать домой.
Надо же было такое выкинуть – предложить свои услуги мистеру Доусону! В другое время он бы восхитился ее находчивостью, но не тогда, когда она находится под его опекой и делает противоположное тому, что должна делать.
К этому времени уже все высыпали из таверны поглазеть на кончину гигантского дерева и поохать над каретой. Пиппа в очках и низко надвинутой на глаза шляпе, чтобы ее не унесло очередным порывом ветра, была погружена в беседу с мистером Доусоном, при этом подбирая с земли разбросанные вокруг кареты вещи. Ей помогали двое детей.
Но где же Марбери?
Наверное, уже на заднем дворе, пытается найти новый транспорт. По крайней мере должен быть там. Грегори решил поискать его и посмотреть, нельзя ли чем помочь.
Он бросил еще один взгляд на Пиппу и мистера Доусона и поневоле подумал, как невозможно привлекательна она в мужском платье. Кажется, вполне довольная своим занятием и обществом старого джентльмена, она складывала вещи и о чем-то оживленно говорила.
Но потом Грегори увидел, как она прямо на глазах стала двигаться медленнее и вести себя по-мужски. И как слуга.
Хорошо.
Упавшее дерево выдвинуло ее деятельную натуру на передний план. Хотя бы на время она позабыла о том, что Грегори везет ее домой.
Но облегчение оказалось недолговечным и исчезло так же быстро, как и появилось. Его охватило нехорошее чувство. Им надо уезжать, а сделать это становится все труднее и труднее.
