– Спасибо. – Голос ее звучал глухо. Неудивительно, ведь он разбудил ее от крепкого сна. И она играет роль – роль, которая наверняка дается ей нелегко, – и делает это в чужом доме, в окружении совершенно незнакомых людей.
– Ты правда хорошо провел этот вечер? – спросила она.
Он пожал плечами:
– Да так, ничего.
– Видела, ты наслаждался обществом красивой леди. Это была леди Дамара? Та, что вышла и взяла тебя под руку?
– Да.
– В бирюзовом она выглядит божественно.
– Наверное.
Пиппа отвела глаза.
– Она явно мечтает выйти за тебя замуж.
Он рассмеялся:
– Вовсе не обязательно.
Теперь пришел черед Пиппы пожать плечами:
– Но это было бы так удобно.
– Ну да. Я помню почему. Чтобы дядя Берти перестал приставать к нам, убеждая, что мы должны пожениться.
– Именно.
– Разумеется, он думает, что сейчас мы направляемся в Гретна-Грин.
– Ну, мы никак не могли сделать это так быстро. – Она вздохнула. – Так что, полагаю, он думает, что мы остановились в придорожной гостинице. Надеюсь, он верит, что мы спим в разных комнатах.
– Не так обычно бывает, когда двое убегают, чтобы пожениться. Думаю, они перестают притворяться и предаются страсти, где и когда могут.
Она тихонько хихикнула.
– Что смешного? – спросил он.
– Просто я слышала в кухне, слуги ждут, что вы с леди Дамарой сегодняшнюю ночь проведете вместе. Полагаю, именно для этого и вино у тебя на столике.
Грегори скрыл свою досаду. Он тоже был уверен, что фрукты, вино и прочее были декорациями к ночному рандеву.
– То, что слуги так говорят, не значит, что это правда.
– Верно. Как и слух, о котором упоминал лорд Марбери… о тебе и… моей старой школьной подруге Элизе. – Она снова усмехнулась, на этот раз с оттенком грусти.
Грегори вздохнул.
– Ты в это веришь?
Пиппа посмотрела ему в глаза.
– Я не знаю.
Его больно задело, что она так сказала. Но с чего бы? В конце концов, это правда. Он ведь спал с Элизой – один раз.
Один-единственный.
Но ему была невыносима мысль, что Пиппа знает. Невыносима была мысль, что она может – хоть когда-нибудь – подумать о нем дурно.
– Расскажи мне правду о вас с Элизой, – попросила она, и даже в темноте он видел, как ее глаза вспыхнули больше, чем простым любопытством. Было в них что-то еще… у нее имелась еще какая-то причина желать знать.
– Сначала ты скажешь мне, почему тебя это интересует, а потом, клянусь, я расскажу тебе правду.
Пиппа тяжело вздохнула. На минуту в комнате стало тихо-тихо.
– Не важно, – наконец проговорила Пиппа.
Он, конечно же, испытал облегчение.
– Завтра поговорим, ладно? О том, что нам с тобой делать, когда закончится прием.
Она выпрямилась.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что не намерен отвозить тебя назад к дяде Берти.
Она громко охнула.
– Правда? – И не успел Грегори и глазом моргнуть, как она вскочила с тюфяка и кинулась ему на шею. – Ох, спасибо тебе, Грегори.
Он позволил Пиппе повиснуть на нем. В сущности, Грегори прикрыл глаза и упивался своими ощущениями.
– Я решил сегодня, когда увидел тебя на лестнице с теми грубоватыми лакеями…
– Они вели себя просто по-хамски.
– …что тот, кто с таким упорством пытается убежать от своей судьбы, должен иметь для этого очень вескую причину.
Она стиснула его еще крепче, потом отодвинулась, чтобы посмотреть на него.
– Это правда, что там, внизу, меня сильно беспокоила вся эта затея с камердинером. Я даже задавалась вопросом, стоит ли оно того. Но все же да, стоит. – Она сжала его плечи и легонько встряхнула. – Стоит.
Он не переставал удивляться и восхищаться ее преданностью своей мечте.
– Скажи, – попросил он, – что так тебя… увлекает в изготовлении сахарных скульптур?
Она рассмеялась:
– Они приносят людям радость – вот что. И мне тоже.
– И только-то?
– Ну конечно. Я не могу отказаться от них, как не могу отказаться от чая. Или от сна. Или…
– От чего? От чего еще ты не можешь отказаться?
Ее глаза были большими и темными, кожа сияла в свете горящего у него в спальне камина.
– Ни от чего. – Пиппа отступила назад и снова отвела взгляд, скрестив руки на груди. – Думаю, тебе уже пора идти. Завтра предстоит еще один длинный день. По крайней мере мы начнем и закончим его в одном месте. – Она вновь посмотрела на Грегори и как-то неловко улыбнулась. – И это хорошо.
Он сделал шаг к ней, а она попятилась и плюхнулась на свою койку.
– Что ты делаешь?
Он стоял не шевелясь.
– Ничего.
– Тогда… тогда почему ты все еще тут?
Грегори почесал висок.
– Ты, кажется, немножко сердишься на меня, и меня это огорчает. Мне не терпелось увидеть тебя.
– Правда?
– Ну конечно. Почему это так удивляет тебя?
Она снова пожала плечами.
Грегори не был уверен, что должен спрашивать, но все же спросил:
– Ты, случайно, не ревнуешь к леди Дамаре?
Она отреагировала так, как он и предполагал:
– С чего ты вдруг так подумал? Я хочу, чтобы ты на ком-нибудь женился, Грегори. Чем скорее, тем лучше.
– Ну да, разумеется, – отозвался он.
Вновь воцарилось молчание.
– Ну ладно. – Она посмотрела ему прямо в глаза, и он заметил в них резкую смену настроения. – Может, я чуть-чуть и ревновала. Те несколько раз, что я видела тебя в Лондоне, с тобой рядом всегда были красивые леди, и потом, газеты пишут о том, как все дебютантки хотят повальсировать с тобой…
– Да? – Он шагнул к ней вплотную и положил руки ей на талию. – И что с того?
Пиппа закусила губу и отвела глаза.
– Пиппа?
– Черт побери, иногда я тебя просто ненавижу.
– Знаю. – Он почувствовал, как уголок его рта приподнялся в улыбке, и с удивлением спросил себя, почему он все равно обожает ее, что бы она ни говорила. Всегда обожал. С того времени как они были детьми.
Но что это значит – обожать кого-то?
Грегори обожает своих сестер. И матушку. И Элис, их экономку, он тоже обожает. Еще он обожал своих бабушек и маму, когда они были живы.
