Я пробормотал ошалело:
– Родители… еще могут беспокоиться?
Она кивнула, взгляд некоторое время оставался острым, потом смягчился, на щечках появился игривый румянец.
– Считайте, что под словом «родители» понимается вообще род. В некоторых семьях настолько чтут традиции и семейные ценности, что рассматривают себя в более непрерывном значении, чем мы понимаем обычно. Но это не так важно. Нужно просто найти ребенка.
Я спросил:
– Ребенка?.. Может быть, его внуков? Правнуков?
– Это вполне вероятно, – согласилась она. – Хотя есть предположение, что он все еще ребенок. Ну, как бы вам это сказать, он из такой области на Юге… хотя, думаю, вам такие подробности неинтересны.
– Гм, – сказал я, – ага… Ну да, конечно, а как же иначе, это же естественно… Вообще, Бабетта, это нечестно! Обо мне знают в канцелярии императора много, а я о нем не знаю почти ничего. Восполните, насколько это не противоречит вашим секретным миссиям.
– Что вам хочется знать, милый Ричард?
– Все, – сказал я честно. – И как можно больше. Я о нем впервые услышал далеко на Севере. Там ходят слухи, что этот таинственный император почему-то благоволит к рыцарям Севера…
Она в удивлении вскинула красивые дуги бровей, глаза заблестели еще ярче, а рот приоткрылся в насмешливой улыбке:
– Император?.. Благоволит к северянам? Ну, это слишком сильно сказано…
– А как точнее?
– Скорее проявляет некоторый и весьма осторожный интерес.
– Почему? Юг, как я понимаю, всегда был враждебен Северу…
Она покачала головой:
– Мы все живем старыми взглядами. Когда-то так и было: Юг и Север – настолько разные, что почти и не признавали друг за другом право называться людьми. Но когда отгремели те ужасающие войны… гм… многое изменилось. Нет-нет, в корне не так уж много, но детали… Например, в империи Германа Третьего уже не убивают в обязательном порядке всех прибывших с Севера, как было раньше… Более того, император Герман сам приглашает к себе людей с Севера! Правда, он единственный, кто это делает. Да и немногих приглашает, очень осторожно, поодиночке, да и тогда они там на особом статусе… но такого раньше не было вовсе!
Она говорила медленно, осторожно подбирая слова, дозируя интонации, стараясь не только словами, но даже мимикой не сказать больше, понимает, что я не лось из дикого леса, читаю и по лицу, а оно всегда говорит больше, чем значат слова, к тому же благородным мышцам лица врать труднее, чем простолюдинному языку…
Когда она умолкла, все еще очень серьезная и собранная, я сказал так же деловито и холодновато:
– Понятно. Несмотря на преграду в виде необъятного океана… все же кое-что проникает в обе стороны. Бабетта, вы забыли упомянуть, ценности Юга тоже проникают на северный материк. Я встречал их гнусные ростки вплоть до срединных королевств.
Она помолчала, взгляд стал не по-женски испытующим.
– Боюсь, сэр Ричард, вы сами себе подложили огромную свинью.
– В чем?
– С открытием вами Тоннеля эмиссары Юга станут проникать в северные королевства чаще.
Я покачал головой.
– Наверное, вы еще не знаете, насколько хорош там заслон.
– Это священников имеете в виду?
Мне почудилась в ее голосе ирония, ответил с достоинством:
– Священники там из боевых орденов. У них право носить оружие. И, конечно, пользоваться.
– Милый Ричард, – произнесла она почти ласково, – но пути через Перевал открыты!.. Кто понимает, что через Тоннель не пройти, пойдет старым путем. Зато найдет на новых местах старые товары с Юга… некоторые со скрытыми свойствами.
Я вздрогнул, по спине пробежал предостерегающий холодок. Леди Бабетта смотрит с ласковой усмешкой, как мудрая женщина на глуповатого внука, а я и в самом деле ощутил себя не просто глуповатым, а редкостным простофилей. Там это не тут, расслабился с простодушными и честными северянами, потерял хватку.
– Что-то не так? – поинтересовалась она ласково.
Я помотал головой:
– Все так, милая леди. Я жажду побывать на Юге и посмотреть, в самом ли деле так уж страшен черт, как его здесь малюют. Высокие технологии в руках дикарей и шаманов… это еще не все… Ладно, давайте я вас угощу кофейком, хотя, конечно, на ночь… гм…
Она изумилась:
– Мы что, спать будем?
Утром леди Бабетта исчезла, оставив такой нежный аромат духов и женского тепла, что сердце заныло, мелькнула мысль, что в самом деле жениться бы, что ли… Столько достойных женщин, одна леди Беатрисса чего стоит, до сих пор сердце щемит, стараюсь не вспоминать…
После долгого и утомительного туалета я перебрался в кабинет, с тоской уставился на гору бумаг на столе. Размножаются в ночи, что ли, свинство какое…
За дверью послышались шаги, я ожидал стук в дверь, но здесь это не принято, дверь распахнулась, сразу же вошел церемониймейстер, сдержанно поклонился и доложил:
– Ваша светлость, сэр Жерар.
Я снова не успел сказать ни «да», ни «нет», вошел грузный и величественный, как император, сэр Жерар, но всего лишь мой личный секретарь, обошел стол и, зайдя с моей стороны, положил передо мной на красном бархате свиток с большой красной печатью на шнурке. Все строго и торжественно, поклонился снова, сказал сдержанно:
– Ваша светлость.
Я молчал, это стандартный ритуал, хотя и кажется сложноватым сперва, однако правитель должен отгораживаться системой из мелких ритуалов. Церемониймейстер вышел, а сэр Жерар, глядя на меня ничего не выражающими глазами, отступил в дверной проем и закрыл за собой дверь.
Я зло смотрел в закрытую дверь, затем заорал:
– Сэр Жерар!.. Ко мне!
Дверь распахнулась, он появился моментально, но без видимой спешки, собранный и готовый грудью закрыть сюзерена от опасности.
Я сказал с раздражением:
– Вот что, дорогой сэр! Давайте дальше без поклонов. Нет-нет, я не ввожу свои правила и не отменяю прошлые, однако для всяких там майордомов или даже лично для меня вводится ма-а-а-аленькая такая поправочка: заходите и докладывайте. С ходу. Мне не вас, достопочтимый сэр, или вашу спину жалко, а время. Посмотрите на часовых! Вельможи мне кланяются, а они – нет. Почему? Потому что лордам надо постоянно напоминать, кто в доме лев, а кто просто кошки, да еще драные. А вам надо?
Он сказал поспешно:
– Нет-нет, ваша светлость! Вы не просто лев, вообще царь зверей и всех животных!
– Значит, вы поняли?
– Все будет, – заверил он, – как вы велели. Хоть это и трудно.
– Я знавал дела и потруднее, – сообщил я. – Что там еще?
