Я привстал на колени и тут же метнулся за следующее укрытие, а огненная стрела ударила в то место, где я стоял. Волна жара опалила лицо и сожгла брови, на полу расплылась лужа расплавленного камня.
Страх трепал меня, как ветер флажок, ноги понесли бегом вверх по лестнице, но остановился вовремя, эта сволочь просто встретит меня выстрелом в упор, с колотящимся сердцем и прижался к стене.
Некоторое время ничего не происходило, затем из-за поворота показался массивный человек в толстых кожаных доспехах, в руках тяжелый арбалет, стрела размером с дротик, наконечник светится ядовито-зеленым огнем.
Я затаил дыхание, вжавшись в стену и твердя про себя, что я всего лишь барельеф. Человек с арбалетом спускался уверенно, глаза не рыскают по сторонам, здесь все чисто, внимание направлено на поворот. Только оттуда покажусь, стрела шарахнет меня в середину груди и размечет на части… Да куда бы ни попала – верная смерть, такими сбивают и живучих драконов.
Он поравнялся со мной, я вообще не дышал, и лишь когда он сделал следующий шаг, я отклеился от стены и с силой ударил в затылок. Скрюченный палец дернул за скобу, стрела сорвалась с дуги и унеслась вниз, там вспыхнуло, зашипело, а тугая волна горячего воздуха ударила в нас даже оттуда.
Он шатался, поворачивался ко мне, я увидел искаженное болью лицо и непонимающие глаза.
– Что, – прошипел я, – не ждал такого исчезника? Или я настолько хорош?
Его рука поползла к рукояти кинжала на поясе. Я зло оскалил зубы и всадил лезвие своего ножа ему в горло по самую рукоять. Из перекошенного рта вырвался короткий хрип, тело начало опускаться на пол. Я успел выхватить из рук арбалет, а тулу с тремя оставшимися стрелами снял уже с распростертого.
Внизу нарастал шум, по ступенькам простучали приближающиеся шаги.
Я услышал суровый голос сэра Норберта:
– Окружить башню!.. Сэр Палант и сэр Ульрих, берите людей и – наверх!
Я вышел наружу, в одной руке окровавленный меч, в другой – арбалет, сказал устало:
– Тревога отменяется.
Ульрих подбежал так, что едва не сшиб меня, лицо перекошено волнением.
– Сэр Ричард? Что это было?
– Их надежда, – ответил я. – Из-за чего они так были уверены, что мы не возьмем башню.
– А что там?
– Сходите проверьте, – предложил я. – Только эти ребята себе на уме. Они не стали защищать башню… что все их соратники так ждали. А вот ударить ночью… собирались.
Ульрих побелел, а у Паланта вырвалось злое:
– Это не по-рыцарски!
– А там не рыцари, – сообщил я. – Колдуны…
Он процедил сквозь зубы:
– Я теперь колдунов сам буду выискивать и жечь, жечь, жечь…
Он нервно оглянулся, внизу крики, довольный гогот, треск разрубаемой мебели. Слышно было могучий рев сэра Растера:
– А где сэр Ульрих? Он еще не прошел настоящего боевого крещения!
Ульрих вздрогнул:
– Ах да… Простите, сэр Ричард, побегу исполнять воинский долг!
– Но замок уже захватили, – напомнил я.
– А насиловать? – удивился он. – По праву победителя?.. Не хочется, но… надо, увы. Иначе местные не ощутят своего настоящего положения.
Сэр Палант сказал быстро:
– Я с вами, доблестный сэр Ульрих.
Я напомнил сварливо:
– Вы же успели в числе первых!
– Помогу сэру Ульриху, – скромно сказал Палант. – Победы нужно закреплять, вы сами сказали.
Я буркнул:
– Я имел в виду законы, налоги… Эх, ладно, идите.
Сэр Палант предложил:
– Пойдемте с нами, сэр Ричард? Я не знаю долга, который выполнять было бы столь… необременительно.
Я вздохнул:
– Увы, я по рангу должен насиловать жену хозяина замка. Или дочерей. Но этот гад заблаговременно услал их в дальние владения. Так и останусь в недоизнасилованности.
Сэр Палант вздохнул сочувствующе, а добрый Ульрих пообещал уже от дверей:
– Мы их для вас разыщем!
И они унеслись, прыгая через две ступеньки, спеша выполнить воинский долг закрепления крепости за новой властью.
Глава 8
Я прошелся по захваченной крепости, самые ушлые уже заняты грабежом, опоздавшие все еще донасилывают женщин, везде витает победный дух довольства.
Сэр Арчибальд приблизился тихонько, я на всякий случай посмотрел по сторонам, молодой военачальник явно желает, чтобы разговор был наедине.
– Сэр Ричард, – проговорил он тихо, – если доверяете мне…
– Ну конечно! – воскликнул я. – Разве я давал повод усомниться?
Он потряс головой:
– Именно потому и прошу позволения повести свой отряд вперед, пока войско отдыхает. У меня все конные, нам проще. Но главное, у меня только орифламцы.
– Спасибо, – прервал я. – Я все понял, сэр Арчибальд, и благодарю за понимание ситуации. Если бы вы были женщиной, я бы расцеловал вас.
Он опасливо отодвинулся:
– Слабо богу, я самец. И хочу, чтобы вы, сэр Ричард, все-таки знали…
– Что?
– Я делаю это ради единства Орифламме, а не ради вас.
Я кивнул:
– Спасибо, сэр Арчибальд. Я тоже все делаю не ради себя, а ради Отечества. Не того, которое есть, а того, которое будет. Успеха вам!
Мои рыцари удивились, что Арчибальд Вьеннуанский велел всем орифламцам снова сесть на коней, но ничего не спрашивали. Кто-то сразу понял, другим объяснили, уходящим даже прокричали «ура». Я тоже помахал рукой и улыбался беспечно и радостно, хотя на душе заскребли кошки.
Юный рыцарь, который считал за честь и счастье присоединиться к нашему войску, когда мы дрались с варварами, теперь частенько подчеркивает, что Орифламме – это Орифламме, а пришельцы с Севера всего лишь гости, что помогли освободиться от нашествия варваров. И даже союзники – Гандерсгейм еще предстоит завоевать, чтобы навсегда исключить оттуда угрозу. Однако дальше в присутствии войск армландцев необходимости не будет…
Наши раненые, как и вообще мужчины, переносили боль мужественно, не позволяли себе даже дрогнуть лицом или скривиться. Виконту Штаренбергу зашивали рану большой иглой, а он громко рассказывал, как в прошлом году вырастил сокола, ни одну утку не пропускает, представляете? Как горох на землю сыплются, когда он в небе! И гусей бьет…
Сэр Рикардо даже что-то напевал, когда ему отдирали от раны присохшие и почти окаменевшие повязки. Да и вообще все мужчины, будь это кнехты, лучники или даже возчики, терпели без стонов, мужественно улыбались, мужчина познается по умению выдерживать боль и тяготы.
