– Вы делаете ошибку, – проговорил я жалко, – мы все могли бы уладить миром…
Мне принесли щит, я едва успел сунуть руку под ремни, как герцог шагнул вперед и нанес удар сильный и достаточно быстрый для его роста и размеров. Я уклонился, хоть и с трудом, но контратаковать не успел, его меч постоянно сверкал у меня перед глазами, мои руки теперь вздрагивали от частых ударов, я медленно пятился по кругу, а герцог свирепел все больше, рот оскалился, показывая желтые, наполовину изъеденные зубы.
Если раньше он просто делал то, что положено и чего от него ждут, то теперь в самом деле жаждет крови, жаждет видеть меня с разрубленной головой или с распоротым животом, дамы и на это зрелище смотрят с удовольствием, ведь человек в луже крови ничуть не отличается от зарезанной свиньи или коровы, которых забивают на мясо под их окнами ежедневно…
Я уловил удачный момент, лезвие моего меча проскользнуло сквозь его защиту, на плече звякнул металл, лезвие ударило в место сочленения. Герцог дернулся, лицо застыло на миг, я не поверил, но в глазах мелькнула боль.
Взревев, он двинулся на меня, как гора, продолжая наносить удары, а когда я замешкался, пытаясь осмыслить то, что случилось, с такой силой шарахнул меня щитом, что я упал на спину, инстинкт заставил перевернуться через голову и торопливо закрыться щитом.
Тяжелый удар обрушился, как громовая молния. Меня потрясло всего, я с трудом поднялся и отступил на два шага, а затем перешел в контратаку, отбил два его удара, отрубил краешек щита, а следующий удар обрушил на его левое плечо.
Металлическая пластина противно взвизгнула, но тяжелое лезвие разрубило ее. Герцог вскрикнул, лицо в самом деле перекосилось от боли, и с новой яростью ринулся на меня.
Быстрая регенерация, понял я. А это не совсем то, что неуязвимый. Я такой же, но неуязвимым меня не назовешь…
Быстрый взгляд на застывшие лица снова сбил с мыслей. Я принимал удары на щит, быстро двигая им и подставляя под лезвие меча, что-то вокруг неладно. Если у герцога всего лишь быстрое заживление ран, пусть даже моментальнейшее, то соратники должны это знать…
…а значит, у них не должно быть этого ошалелого выражения на одинаковых лицах с отвисшими челюстями.
Я остановился, всем видом показывая, что дальше отступать не буду, контратаковал, с силой нанес косой удар сверху, доспехи отозвались звоном и снопом искр, а герцог вскрикнул от боли.
Отскочив с вытянутым мечом, где на кончике алая кровь, я уставился на плечо противника, откуда из узкой щели потекла кровь. В зале зашумели, затем снова воцарилась мертвая тишина.
Я прорычал:
– Говорил же, лучше решить мирно…
Он прокричал в ярости:
– Я убьют тебя, чужак!.. А потом убью всех твоих людей! И сегодня же я возьму трон и принцессу!.. А твой труп повешу на городской стене, чтобы все вороны насытились…
Я сцепил зубы, страх испарился полностью, мышцы вздуваются от жажды боя, ноги сами бросили меня навстречу, а меч со страшной силой обрушился на его щит, рука заныла от боли, но щит раскололся пополам, а герцог закричал, как дикий зверь: лезвие прорубило сталь на локте и почти перерубило руку.
Он выдержал еще несколько моих бешеных ударов, затем зашатался, я с силой ударил его щитом в грудь, он рухнул навзничь с таким грохотом, что зазвенели стекла в окнах, а пламя свечи испуганно замигало.
Я отшвырнул щит, быстро шагнул к поверженному. Он попытался встать, но раненая рука подломилась, со стоном рухнул на спину, но попытался все-таки подняться с помощью другой руки, в которой меч.
Тяжело дыша, я наступил ногой ему на грудь, пригвоздив к полу, и замахнулся мечом.
За спиной послышался крик. Принцесса растолкала рыцарей и ворвалась в круг с негодующим криком:
– Сэр Ричард!
Я спросил зло:
– Что?
– Будьте милосердны к павшему!
– Эту тварь, – прошипел я сквозь зубы, – никто оплакивать не будет.
Она вскрикнула в негодовании:
– Вы не сможете вот так хладнокровно убить лежачего!
– Правда? – удивился я.
Глава 10
Лезвие меча с хрустом, как в прогнивший пень, вошло в его череп, раскроив до нижней челюсти. Я выпустил разогретую моими пальцами рукоять, поднялся и старательно отряхивал ладони, чтобы никто не видел, как трясутся руки.
Алонсия с ужасом смотрела на истекающее кровью тело герцога. Я отвернулся и деревянными шагами, контролируя каждое движение, подошел к Торкилстону и Ордоньесу.
У Ордоньеса глаза стали размером с блюдца.
– Я верил в вас, ваша светлость, – воскликнул он жарко, – хотя и сейчас не понимаю… как?
Торилстон добавил с испугом:
– Так был он заговорен или нет?
Я повернулся к потрясенным вассалам герцога, они все еще, как потрясенные гибелью главного барана овцы, смотрели тупо на подтекающий кровью труп их вожака и не знали, что делать.
– Он был заговорен, – сказал я громко, – но только не от меня. Чаша его преступлений переполнилась! Господь позволил его покарать, так что заговоренность перешла отныне ко мне. Думаю, вам стоит принести присягу верности новому сюзерену… во избежание, как вы догадываетесь. В интересах Его Величества Херлуфа Сильвервуда не допускать передела власти, сепаратизма и прочих болезней королевства.
Я оглядел их мрачным взглядом, они переглядывались и снова смотрели на меня. Я улыбнулся как можно более зловеще и медленно протянул руку к рукояти меча. Тот все еще торчит, как вбитый кол в сердце вампира, из массивного черепа герцога. Красные струйки все еще бегут, медленно иссякая, из-под лезвия из метеоритного железа, занесенного с дальних звездных миров, и растекаются широкой лужей по узорным мраморным плитам.
Один из рыцарей тяжело качнулся, сделал шаг вперед и преклонил колено:
– Сэр Ричард, мы чтили герцога, как человека, наделенного великим даром. Но я уверен, что вы, как великий и безжалостный воин, сумеете повести нас к настоящим победам и свершениям. Я, барон Гедвиг Уроншид, клянусь вам в верности, и пусть Господь покарает меня, если нарушу свою вассальную клятву!
Я кивнул, ответил правильным голосом:
– Благодарю вас, барон Гедвиг!.. Принимаю вашу клятву и, в свою очередь, клянусь защищать вас и ваши интересы везде, где понадобится. У сильного сюзерена должны быть сильные лорды.
Последняя фраза не входит в ритуальную формулу, я сказал это для колеблющихся, дескать, под моей защитой им будет надежнее, чем под крылом герцога, которому, кстати, я обрубил не только крылья, но и раздробил голову.
Барон поднялся с колен и со сдержанной улыбкой отступил, не забыв еще раз поклониться. Лед тронулся, а все понимают, что сюзерен не забудет, кто принес присягу первым.
