– Теперь уже нет. Этот дурак меня убедил лучше вас всех.
– Тогда жених!
Глава 8
Торкилстон и Ордоньес ликовали и бурно поздравляли меня. Ордоньес даже про женщин забыл, что, по его словам, весьма доступны и легки на амуры, наперебой восхвалял принцессу Алонсию, Торкилстон только вздыхал и смотрел на меня тревожно.
Ордоньес заметил с ноткой зависти:
– Вовремя вы подвернулись, сэр Ричард! Завидую, вас всегда ведет туда, где добыча!.. Пойдемте вместе грабить на море?
Я пожал плечами.
– Мне больше нравится грабить караваны. Даже корованы, если быть точным.
– Да, корованы – это не то, что караваны, – сказал он знающе. – Только о них и слышно… Но вам повезло, признайтесь. Это все равно, что на захваченном рыбацком суденышке обнаружить перевозимое золото короля…
– Да, – признался я, – не совсем то, что я ожидал найти у соседей.
– Женитьба для всех нас всегда внезапная, – сказал он со смехом. – Порхал-порхал свободно, а потом р-р-раз!.. и крылышки подрезали. Но и у женатых жизнь тоже есть, правда, сэр Ричард!
Сэр Торкилстон буркнул:
– Разве это жизнь?.. Это уже старость. Даже если женился в молодости. С другой стороны, сэр Ричард, вы женитесь не столько на принцессе Алонсии, а на целом королевстве!.. В подобном случае на жен даже не смотрят. Можно на дикой свинье жениться.
Я улыбнулся бодро, хотя на душе пантеры скребутся, хлопнул его по плечу.
– Идите, развлекайтесь! В любом случае сегодня-завтра должны отправиться в обратный путь.
В зал зашла группа богато, но безвкусно одетых людей, мне показалось, что держатся робко и неуверенно, а на них, в свою очередь, смотрели с неприязнью, будто это перемазанные навозом крестьяне.
Горожане, догадался я, незнатные. Еще в тени, но уже чувствуют свою растущую мощь, хотя пока открыто не проявляют.
Один отделился от группы и направился навстречу Торкилстону и Ордоньесу, перехватив их на полдороге к выходу.
– Простите, – сказал он с глубоким поклоном, – я старшина торговой гильдии Ден Гантер. Мне нужен прибывший из-за Хребта на большом корабле сэр Ричард. Или еще первый помощник… сэр Орбернес… нет, Оссернес… словом, что-то шипящее. Он мне очень нужен.
Сэр Ордоньес проворчал с неохотой:
– Ну, это я.
Тот обрадовался:
– Вы и есть сэр Ричард?
– Нет, конечно, – проворчал сэр Ордоньес раздраженно.
– А кто вы?
– Сэр Что-то Шипящее.
Он вздохнул.
– Ладно, это тоже хорошо. Мы слышали, у вас большой корабль.
– Есть такое, – согласился Ордоньес.
– Не согласились бы вы…
Он деликатно взял Ордоньеса под локоток и отвел в сторону. Ордоньес, судя по его лицу, выслушивал деловое предложение с интересом и явным удовольствием.
Я снова вышел в сад, вельможи уже не просто таращат на меня глаза, уподобившись простолюдинам, но и буквально стягиваются со всех сторон, словно железные опилки к магниту.
Алонсия идет по аллее гордо и красиво, длинное платье струится по ее телу, как вода по отполированному мрамору, длинный подол волочится по земле, легкий и полупрозрачный, как легкая дымка.
Я вежливо поклонился, она дико стрельнула в меня огнем глаз и выпалила с ходу:
– Вам лучше отказаться от меня, сэр Ричард!
Я вскинул брови, губы растянул в примирительную улыбку.
– А где «драсте, сэр Ричард»?
– Вы делаете ошибку, – сказала она резко.
– Напротив, – ответил я негромко и увещевательно, – я все просчитал… Таких богатых залежей руды нет ни в одном королевстве. Можно такое производство развернуть!
Она задохнулась от возмущения, нежное лицо пошло алыми пятнами, в надменном голосе четко прорезалась нотка страха:
– Вы не получите меня, сэр Ричард!
Я развел руками в вежливом поклоне.
– Да, обычно не получаю того, что хочу. Но получаю то, что мне нужно.
Она вскинула гордо голову и пошла мимо, обращая на меня не больше внимания, чем на столбик, который собаки используют для передачи друг другу феромоновых сообщений.
Фрейлины прошествовали такие же гордые, с задранными носиками, но на меня поглядывали с любопытством и призывно улыбались. Замыкала шествие Боудеррия, эффектная, блистающая выпуклыми мускулами, с украшенной золотыми нитями перевязью, двумя ножами за не по-женски расшитым жемчугом кожаным пояском.
– Привет, – ответил я на ее полный злобы и подозрительности взгляд, – я тебя тоже люблю так же трепетно и нежно.
Когда и она ушла, я опустил голову и потащился по аллее, раздираемый сомнениями. Принуждать женщину к браку с нелюбимым – гнусно, но вряд ли герцог Хорнельдон будет с нею мягче или ласковее меня.
К тому же я достаточно самоуверен, чтобы предположить, что через какое-то время после свадьбы поймет мою глубокую и противоречивую натуру, ахнет и влюбится так, что мне самому придется отбиваться от ее признаний и сиропных нежностей.
В окна врывается солнечный свет, но в помещении горят свечи, здесь слуги и стражи в одеждах из желтой ткани, много украшений из золота, и весь зал выглядит, как залитый рассеянным в воздухе золотом. Я выпроводил их, закрыл дверь и, придвинув стул к окну, принялся созерцать гуляющих придворных.
Одежда – лучший индикатор времени, а по ней я бы сказал, что здесь прошли еще дальше, чем в Сен-Мари. И не только в области столового этикета, хотя вилки – это да, круто, здесь продвинутость чувствуется даже в архитектуре…
За спиной ощутилось чье-то присутствие, но опасности нет, и я продолжал бездумно смотреть в окно. Боудеррия остановилась надо мной, оперлась о раму окна и тоже посмотрела во двор. Я вскинул голову, некоторое время смотрел, не понимая, что вижу, наконец сказал недовольно:
– Боудеррия, убери ногу.
Она фыркнула:
– Как смешно… Понятно, почему принцесса в вашу сторону даже смотреть не хочет.
Я пожал плечами.
– Разве это важно?
– А что важно? – полюбопытствовала она.
– Когда смотрят друг на друга, – сказал я безапелляционно, – это блажь. Любовь, это когда оба смотрят в одном направлении.
Она посмотрела на меня с интересом.
– Интересно. Когда армия перед боем смотрит одна на другую, там все преисполнены друг к другу любви по уши?
– Ага, – согласился я. – Все на свете делается во имя любви, как я слыхал.
Она сказала мрачно:
– Я бы тоже не советовала вам посягать на принцессу.
